ИНТЕРВЬЮ Как родился синхронный перевод?
В личном качестве Сергей провел поистине детективное расследование, перекопав доступные архивы, и вот что выяснил: идея одновременного перевода возникла тоже одновременно — на разных континентах у американского предпринимателя Эдварда Файлина и российского врача, доктора Эпштейна. Причем опробовали новый метод тоже практически параллельно — летом 1928 года на конференции Международной организации труда в Женеве и Конгрессе Коминтерна в Москве. Правда, синхронный перевод той эпохи был совсем не похож на современный.
О захватывающей истории этой профессии Сергей Чернов рассказал в интервью Елене Вапничной. Он предупредил, что выражает личную точку зрения, а не позицию МВФ.
СЧ: Перевод – одна из древнейших профессий. Переводчики существовали на протяжении всей истории. Нам известны указы Петра I про переводчиков и про необходимость подготовки профессиональных переводчиков. В XIX веке перевод в современном понимании на международных конференциях практически не применялся. Французский язык использовался как язык международного общения. Участниками таких конференций, как правило, были дипломаты и аристократы, владевшие в совершенстве французским языком. Только после окончания Второй мировой войны в XX веке появляется необходимость в многоязычной языковой поддержке международных конференций с применением совершенно новых методов. Ведь последовательный перевод, который применялся ранее, совершенно нереален в условиях конференции, где 5-6 и больше рабочих языков, так как одно выступление может длиться в течение часа, а после этого несколько часов шел перевод.
«Только с появлением телефона, с появлением возможности дистанционной передачи голоса появилась сама идея того, что перевод может быть синхронным».
ЕВ: Меня поразило во время Вашего выступления то, что мысль о синхронном переводе и о том, что человек способен одновременно слушать и говорить, не приходила никому в голову.
Поэтому отчасти это действительно чудо, что у кого-то родилась такая мысль. Но даже те люди, о которых Вы говорили, которые одновременно – в разных странах, но одновременно — пришли к этой мысли, даже они не предполагали такой способности.
СЧ: Нет, не предполагали. И синхронный перевод – это действительно плод развития технологий XX века. Только с появлением телефона, с появлением возможности дистанционной передачи голоса появилась сама идея того, что перевод может быть синхронным.
Термин «синхронный» поначалу понимался несколько иначе. Перевод был одновременным друг с другом параллельно переводили на французский, испанский, немецкий, – но не с оратором. То есть делался последовательный перевод, допустим, на французский, но одновременно с этим делались последовательные переводы на все другие языки. И при помощи радиотелефонов, телефонных проводов передавались слушателям – участникам конференции.
«Он устроил некий мини-процесс с реальными подготовленными выступлениями, где кто-то играл роль обвинителя, а кто-то — роль человека на скамье подсудимых».
ЕВ: Действительно, он получил развитие, был опробован на крупных конференциях, в Лиге Наций. Но потом, как я понимаю, о нем несколько забыли, и Нюрнберг можно считать толчком для развития синхронного перевода как профессии. Очень интересно, кто были эти переводчики, которые участвовали в Нюрнбергском процессе?
СЧ: Вы знаете, Нюрнберг как явление переводческое был бы невозможен без этой предыстории, без того, что произошло в 20-х годах на VI конгрессе Коминтерна в Москве, на XI конференции МОТ в Женеве. Эти конференции дали толчок развитию профессии, так как синхронный перевод продолжал использоваться и постепенно становился более или менее приемлемым способом перевода, хотя он не прижился в 30-е годы, и к началу Второй мировой войны система, установленная Эдвардом Файлином в Женеве, практически не использовалась.
«Помимо стресса, связанного с переводом, был также стресс связанный с этой страшной тематикой».
ЕВ: Поскольку тогда еще не существовало школ перевода, то, как я понимаю, многие из переводчиков впервые столкнулись с синхронным переводом, им пришлось учиться на практике, как Вы говорите. Но и судьбы у них были доволно интересные. Может быть, Вы можете привести какие-то примеры?
СЧ: Со стороны Советского Союза была г-жа Ступникова, которая потом написала мемуары. Ступникова жила в Германии со своими родителями в 30-е годы, потом она служила на фронте. К окончанию войны она еще оставалась служить в штабе. Ее вызвали, сказав, что ей нужно ехать в Нюрнберг, но не сообщив, с какой целью.
ЕВ: Там были еще и люди, которых судьба заставила выучить несколько языков. Даже если говорить о русскоязычных, это и эмигранты, и потомки эмигрантов, которые жили по всей Европе, переезжали с места на место. В силу обстоятельств оказалось, что они владеют многими языками. Кто-то даже пережил Холокост, одна из переводчиц побывала в концентрационном лагере. Для них это, наверное, был также эмоциональный опыт?
СЧ: Это для всех был эмоциональный опыт, потому что далеко не всем в полной мене были известны все ужасы, которые всплывали на глазах у участников этого процесса. А люди, которые сами пережили это на собственном опыте, не всегда справлялись с этим стрессом, и их приходилось менять и давать им отдохнуть, так как помимо стресса, связанного с переводом, был также стресс, связанный с этой страшной тематикой.
Экскурсия Петр, Новый год и елки наводившие ужас — как родился Праздник! в Санкт-Петербурге
Часто задаваемые вопросы
Что произойдет после оплаты?
Сразу после оплаты заказа вы получите смс и письмо на электронную почту с уведомлением об оплате, организатор также получит уведомление. После подтверждения заказа организатором в следующем письме вам будет отправлен электронный билет/ваучер, который понадобится вам в день экскурсии. В нем содержится инструкция и информация о заказе: дата, время и место встречи, подробности о том, как узнать гида, номер телефона организатора.
Какие карты вы принимаете к оплате?
VISA, MasterCard и МИР. Платежи с некоторых виртуальных карт не принимаются системой. Подробнее о способах оплаты — тут. В случаях, где необходим только депозит, полная оплата противоречит условиям бронирования, оговоренных с партнерами.
Поэтому, если гость желает оплатить экскурсию или билет полностью, мы несем за собой право взимать комиссию в размере 10% от стоимости заказа в счет последующего перевода организаторам. Чтобы оформить полную оплату, обратитесь к менеджерам поддержки сайта.
Можно ли оплатить наличными на месте?
Произвести оплату наличными можно через терминалы и отделения Евросети и Связного, а также в нашем офисе в Санкт-Петербурге (карта, как найти наш офис). Для многих экскурсий и билетов доступен способ оплаты наличными на месте. В описании таких экскурсий стоит зеленая галочка с пометкой «Можно оплатить наличными». После оформления заказа вам необходимо выбрать данный способ оплаты в предложенном списке на странице оплаты заказа, нажать “забронировать” и получить подтверждение бронирования от организатора.На странице оплаты необходимо выбрать способ оплаты “Наличными в Евросети/Связном” и продолжить бронирование. Далее вы перейдете на страницу, где необходимо указать номер телефона (заполняется автоматически, если вы ввели его при бронировании) и подтвердить данные и получить код платежа (приходит в виде смс). В салонах связи обратитесь к кассиру/воспользуйтесь терминалом и произведите оплату через Яндекс.Платежи, введя полученный код. Оплата поступает моментально, вы получаете квитанцию (сохраните ее) и на электронную почту.
Что значит “забронировать” экскурсию или билет?
Бронирование — подтверждение вашего участия. На Sputnik8.com подтвердить свое участие в экскурсии означает внести предоплату (полная или частичная, в зависимости от конкретных экскурсий и билетов). В случае, если для экскурсии или билета доступен способ оплаты наличными, вам необходимо выбрать данный способ оплаты в предложенном списке, нажать кнопку “забронировать” и получить подтверждение от организатора.
За сколько дней нужно бронировать экскурсию или билет?
Вы можете оставить заявку на экскурсию или билет тогда, когда вам будет удобно, но завершить бронирование необходимо не позднее того периода бронирования, который указан в описании интересующих вас экскурсии или билета. Если после бронирования вы захотите поменять дату, то это можно сделать без дополнительных затрат, если у гида есть свободное время или в группах есть места — просто договоритесь об этом с гидом. При приобретении входных билетов изменение даты заказа может быть невозможно. Уточняйте подробности у службы поддержки Sputnik8.com.
Как забронировать экскурсию или билет без оплаты?
Это можно сделать, если в описании экскурсии или билета стоит зеленая галочка с пометкой «Можно оплатить наличными». Оформите заказ на сайте через форму бронирования, на странице оплаты заказа необходимо выбрать способ оплаты «Наличными на месте» в предложенном списке, нажать кнопку “забронировать” и получить подтверждение от организатора.
Вернут ли мне деньги за отмененную (мной/организатором) экскурсию?
Это зависит от конкретного случая. Подробнее здесь.Могу я получить телефон гида/адрес организатора?
Все необходимые контакты будут доступны после завершения бронирования на сайте. После подтверждения заказа организатором вам будет отправлен электронный билет/ваучер, который понадобится вам в день экскурсии. В нем содержится инструкция и информация о заказе: дата, время и место встречи, подробности о том, как узнать гида, номер телефона/адрес офиса организатора.
Как оплатить все заказы сразу?
Зайдите в личный кабинет. Отметьте галочками экскурсии, которые Вы хотите оплатить на сайте, нажмите кнопку “Оплатить отмеченные заказы” и завершите бронирование, внеся оплату.
Как воспользоваться скидкой?
Скидка применяется только при оплате онлайн.
Чтобы воспользоваться скидкой, нужно на странице оплаты заказа в поле «Сертификат или код скидки» ввести полученный на почту код и нажать «Применить». Сумма к оплате пересчитается. Вам необходимо завершить бронирование, внеся предоплату.
Подробнее о скидках здесь.
Не нашли ответ на свой вопрос? Перейдите в раздел “Помощь”.О том, как родился наш Иван Сусанин на Крите
Я обнимаю теплый ствол дерева, уходящий в небо. Дерево живое, оно дышит и бережно прикасается ко мне своими листиками. Но вот их нежный шелест прерывает настойчивое дребезжание. Телефонный звонок прорывается сквозь темноту, шершавая кора пропадает из-под пальцев, и я привычно отвечаю бодрым голосом, стараясь окончательно не просыпаться. Ободренный моим шустрым ответом на том конце слышится тревожный зов.
–Здравствуйте, извините за поздний звонок, это же экскурсионное агентство «Иван Сусанин» на Крите? Мы только что нашли ваш телефон в интернете, вы должны нам помочь.
– Конечно, я для этого и живу – совершенно искренне отвечаю я.
— Дело в том, что нам обязательно надо попасть завтра в Самарийское ущелье.
— Сегодня.
-Что?
-Сегодня попасть,- исправляю я, посмотрев на часы,- уже сегодня…. Сколько вас человек? Записывайте, что нужно сделать.
Оплата проведена, ваучер выписан, места забронированы, а клиенты знают, куда и во сколько им подходить. Но сон почему то не возвращается, а медленно и неизбежно возвращается память того самого дня ровно 7 лет назад. Тоже ночь и неуловимый сон, и я спрашиваю себя, считая минуты до полуночи:
-Почему ты до сих пор не спишь?
— Потому что я слишком долго спала до этого дня,- отвечаю я себе и продолжаю предвкушать завтрашний день с замиранием сердца. Любимые критские Белые горы, и в самом сердце их, как аорта, Самарийское ущелье, и оно может стать моей работой! Не хобби, не развлечением, а именно работой, если все пойдет хорошо… Если все получится, я покажу этот чарующий мир сотням людей, и сама буду находиться там, дышать этим воздухом и наслаждаться этими видами – это все, что я ждала от завтрашнего дня, и это все, что я могла себе представить тогда.
Будильник не забыл прозвенеть, хотя я уже завтракаю и кошу взглядом на собранный рюкзак. Почти вприпрыжку я рассекаю самое темное и самое холодное время суток, спеша к трассе. Даже знойный критский июнь в 4 часа утра кажется довольно свежим. Свет фар в темноте, теплое нутро автобуса со спящими туристами. Будущие коллеги, водитель и гид, лениво здороваются, оценивающе осматривают с ног до головы, сегодня вечером они вынесут своему боссу вердикт – подхожу я или нет для этой работы.
Мимо пролетели километры, три часа и восход, и вот мы уже у входа в ущелье.
Ледяной утренний воздух Белых гор у самого входа в Самарийское ущелье подгоняет нырнуть поскорее в надежные объятия серых скал и начать спуск. Группа уже ушла, коллеги общаются, собираясь на вход, а я увидела зияющий обрыв, куда убегает тропа, и мой мир только что завертелся быстро-быстро и замер.
Замер и всеми силами показывает мне – посмотри, почувствуй, запомни эту самую секунду – запомни ее навсегда, потому что с этого момента уже ничего и никогда не будет как прежде.
Я прижимаю пальцы к пульсирующему промежутку между ребрами. Сердце? Откуда? Оно там было все это время? Или меня только что оживили?
Отсчитав «на старт, внимание, марш», сердце толкает меня к обрыву. И я делаю первый шаг.
Затем мимо проносится такое суровое, родное, полное живительных звуков и запахов Самарийское ущелье. Высоченные кипарисы, игривый речной поток, страстные трели птиц и медовый аромат самой жизни, и я готова водить любые другие экскурсии на любых языках, только чтобы возвращаться сюда, каждую неделю в субботу, и припадать всем телом и всей душой к этому живительному источнику.
Здесь хорошо думается и хорошо мечтается, здесь хорошо строить планы и все они сбываются!
Здесь родилась идея нашего сайта, здесь родилась идея поехать во Францию на зимние каникулы, здесь перед мысленным взором прошли те тысячи туристов, которых мы теперь каждую неделю заражаем любовью к Криту.
А во Франции Андрей (мой брат) нашел Юлю (его жену), а Юля нашла Андрея, и как команда мы нашли друг друга. Потом мы вернулись на Крит, и появилось туристическое агентство «Иван Сусанин».
Мы пережили 6 лет экспериментов, стоивших нам денег и нервов, пережили тот день, когда нас бросили партнеры, и мы остались без экскурсий. Пережили рост и сокращение. Строили грандиозные планы и кое-что даже выполняли, а где-то попадали впросак.
И все это дерево, которое продолжает расти, взяло свое начало из крошечного зернышка, упавшего 7 лет назад в плодородную почву Самарийского ущелья. Может быть поэтому, я так хочу, чтобы все наши туристы тоже попали туда и посадили свой бережно хранимый росточек?
-Элени?
-Ммм?
— У тебя есть еще одно место в автобусе на Самарью?
-Есть одно, еще туристы?
-Нет… не туристы …. Это я, мне надо съездить. Я хочу полить одно деревце.
Как родилась популярная в Карелии телепередача «Криминальная среда»
Из гаишников в журналисты
С братьями Смирновыми я познакомился в конце восьмидесятых, когда вел в газете «Комсомолец» милицейскую хронику, а они работали в отделе пропаганды республиканской ГАИ.
В то время эти двое ребят обеспечивали нас, журналистов, информацией о любых происшествиях на дорогах, подсказывали болевые точки работы автоинспекции, иногда «за гранью дозволенного » — кто без них бы узнал, что патрульная машина получала на смену всего 10 литров бензина…
Они пришли в милицию после службы в ВДВ. Юра, поступив раньше брата на службу в ГАИ, одновременно стал учиться на истфаке нашего университета, а Саша — в специальной Орловской школе милиции.
Юрий на боевом посту инспектора ГАИ. Или Александр…— Я, окончив универ, так и остался младшим лейтенантом, — «возмущался» Юра.
А Саня после училища вернулся с погонами целого лейтенанта. Только через два года начальство увидело эту «вопиющую несправедливость», и мне было присвоена звание лейтенанта. С тех пор я всегда отставал от брата в чине (службу в милиции Александр закончил в звании подполковника, а Юрий – майора, но позже, в Налоговой полиции, всё-таки догнал брата в звании).
Вспомнился случай, когда мы с братом в Прионежском районе задержали осужденного преступника, сбежавшего из мест лишения свободы. Министр внутренних дел наградил нас наручными часами «За задержание преступника». Братьев двое, а часы — одни. Вот такой был регламент подарков.
— Юра уже вел передачу «Телевизионный светофор» на нашем ТВ, — вспоминает Александр. — И меня пригласили поучаствовать в работе. Так я стал ведущим программы «МВД республики сообщает». Сначала мы делали типовые сюжеты, похожие на те, что «штамповало» все советское телевидение…
У них всегда был двойной смысл
В 90-х годах братья стали теми, кого можно было бы назвать «self-made men» — людьми, сделавшими себя сами. Правда, для самореализации в то время были широкие перспективы. Региональные МВД, в том числе Карелии, имели широкие полномочия для информационной работы с населением, благодаря чему Смирновым удалось создать совершенно необычную по тем временам программу. Они сами были вольные выбирать темы, а воплощал их замыслы оператор Дмитрий Кривонкин.
Дмитрий Кривонкин — «фронтовой» оператор на БТРе— В название «Криминальная среда», — рассказывает Александр, — мы вложили двойной смысл: она отражала определенный пласт общества и время выхода передачи — еженедельно по средам. Мы не были профессионалами-телевизионщиками и многое делали впервые, интуитивно — методом проб и ошибок. И большую помощь в становлении передачи нам оказывали сотрудники Карельского телевидения Валерий Тольский, Марина Хапцова, Ирина Смирнова, Александр Колобов, Виктор Яроцкий и многие другие.
Но, в отличие от профи, милиционеры имели неоспоримое преимущество: они дежурили вместе с опергруппами, выезжали на место происшествия, порой даже раньше оперов. А телезритель потом словно становился участником этих событий. И кстати, одним из экспертов «Криминальной среды» был начальник следственного управления прокуратуры Петрозаводска Артур Парфенчиков.
В ожидании прилета министра МВД Сергея Степашина. Слева направо: фотокор Г. Волков, А. Смирнов, журналист А. Трубин, пресс-секретарь петрозаводской мэрии С. Пьянов.Такая непосредственная — без прикрас – работа правоохранительных органов, показ стоящих перед ней проблем, вызвала доверие людей. После каждой «Среды» авторам программы поступало много звонков с просьбами помочь, комментариями и сигналами о неблагополучных ситуациях.
От «белой горячки» до товарища Сталина
Мне, журналисту, знакомому с началом творческой работы братьев Смирновых, не забыть их блестящие репортажи тех лет, которые могли бы облететь весь интернет, но тогда его еще просто не было. Представьте: ночь, деревянный дом, мужик на крыше срывает кирпичи с трубы и бросает их в неизвестность, а затем с последним броском сваливается с крыши в сугроб. Ребята засняли «белую горячку» в ее самом разгаре…
Но если бы Смирновы выпускали на ТВ только криминальные истории!.. Они в то время беспардонно пользовались свом сходством. Как-то на Новый год руководитель карельского ТВ сказал им, что «Криминальной среды» на праздник не будет — людям не нужны сюжеты о преступлениях. И братья сняли игровую юмористическую программу, в стиле еще не родившегося «Городка» со Стояновым и Олейниковым.
— Я в милицейской форме, — рассказывал Юра, — приковал брата в «бичевской одежде» наручниками к забору и прошу проходящих мимо мужиков покараулить «злодея», пока сбегаю за подмогой. Саня же умолял передать «на волю маляву», что «малина засвечена».
Все это снималось скрытой камерой, со звуком (редкость для ТВ по тем временам). И надо отдать должное гражданам: на «провокацию» они не поддались, но получились жизненные диалоги, отражающие реальное настроение людей, их отношение к преступникам.
Руководство МВД, хотя и поругивало журналистов в погонах за «неуставные сюжеты», но поддерживало творческую группу. Было закуплено современное съемочное и монтажное оборудование. Благодаря дипломированному программисту Петру Холостову, «Криминальная среда» стала создаваться в собственной студии и уже готовый «продукт» отправлялся на телевидение. Появились новые сотрудники – Андрей Дьяченко, Леонид Розенберг, Дмитрий Барченко.
В группе появился, на общественный началах, профессиональный исполнитель — актер Национального театра (в последствии его главный режиссер) Леонид Владимиров. Однажды ему пришлось по нашей предновогодней задумке сыграть роль товарища Сталина, обозревающего Петрозаводск. Актера в форме генералиссимуса посадили на пони. На площади Кирова «отец народов» уселся на лошадь и, важно дымя трубкой, пришпорил коня. Пони рванула в галоп, затем взбрыкнула задними ногами и скинула седока, да еще пару раз прошлась по артисту копытами. Мы ахнули и замерли в ужасе. Владимир, кряхтя, поднялся. Все ожидали от него любой реакции, но актер удивленно сказал: «Мужики, а я читал, что лошадь никогда, не наступает на человека…» У нас непроизвольно — хором — вырвалось: «Так это же пони!»
Карельские копы в Америке
В 1999 году ребята сделали настоящее игровое кино «Дела семейные» — на основе реальных событий, посвященное проблемам насилия в семье. На фестивале стран СНГ и Балтии «Правопорядок и общество» лента заняла второе место, опередив Ленфильм, НТВ, уступив лишь, сами понимаете кому — студии Никиты Михалкова. Но уже в следующем году на кинофестивале программа «Криминальная среда» была признана лучшей – победив всех в своей номинации, а в 2001 г. новый успех в Москве – победа в номинации «Лучшее журналистское расследование».
Случилось так, что этими фильмами — в рамках программы популярной в те времена «народной дипломатии» — заинтересовались полицейские из штата Массачусетс и пригласили группу к себе в Америку.
«Криминальная среда» в гостях у американских копов.— Проблема семейного насилия, — делился со мной Александр, — у них стояла даже острей, чем у нас. Но мы в своих сюжетах показали, как там с ней боролись. Если при каком-то сигнале о ЧП полицейский не мог войти в дом без разрешения хозяина (даже по подозрению в хранении наркотиков), то при проблемах с детьми это правило не действовало.
Случилось, что ребенок где-то сломал ногу, к нему выезжали не только медики, но и специально обученные для таких вызовов копы. Мы впервые увидели и рассказали о том, что сегодня только становится нормой для нашей страны: специально обученные полицейские, детские психологи, юристы и неотвратимость наказания. На въезде во многие городки США мы видели баннеры: «Домашнее насилие у нас карается тюрьмой».
Открытием для карельских читателей и зрителей тогда стали и рассказы о том, что американские копы не такие уж всемогущие блюстители порядка, как это показано в голливудских фильмах. Полицейский, даже в погоне за злодеем, включив все «мигалки» и сирену, при проезде на красный свет обязан подумать, что при столкновении со случайно подвернувшейся машиной он будет виноват. А стрельба на поражение тогда требовала гораздо больше предупредительных команд, чем у нас. Сегодня, похоже, эти нормы изменились.
Поездка не обошлась, конечно, без свойственных «Среде» хохм. В городке Фраймингем ребята зашли в магазин с русским названием «Сказка». Девушка, увидев их «ментовскую» форму (ну, как Шварценеггер в «Красной жаре»), тут же бросилась в подсобку с визгом на русском: «Папа, ты должен это видеть!» Выяснилось, что барышня сбежала из России, не разведясь с мужем-милиционером, и решила, что за ней наконец-то «пришли».
Семь лет — это тоже много…
Но наступали другие времена. Пришло новое руководство в МВД, а в 2002 году ГТРК «Карелия» приостановила выпуск «Криминальной среды» и, как показало время, навсегда. Творческая группа получила приглашение от руководителя республики Сергея Катанандова поработать в его пресс-службе…
По телевизионным меркам, семь лет регулярного выхода передачи — большой срок. За это время программа вышла на достойный уровень. Сюжеты выходили на центральных российских каналах, братья неоднократно принимали участие в ток-шоу на НТВ, а жители республики увидели репортажи о работе полиции Финляндии, Швеции, Норвегии, Швейцарии и США. Но каждой программе своё время и свой срок…
Кто старший?
Александр и Юрий сегодня творчески работают в Петрозаводском президентском кадетском училище.
Братья Смирновы в Президентском кадетском училищеБратья воспитывают кадет, передают свой жизненный опыт и учат их побеждать. Юрий возглавляет видеостудию ППКУ. Его ученики занимают престижные места на различных детских фестивалях.
— Юра, — спросил я его, — а кто из вас все-таки старший?
— Если по возрасту, то я, — ответил братец. — Родился, как мне говорили, на двадцать минут раньше. А по жизни, конечно, Саша.
Редакция «МК в Карелии» присоединяется к поздравлениям в адрес наших коллег. С юбилеем, ребята!
Александр и Юрий СмирновыФото из архива братьев Смирновых.
Как родился синхронный перевод? |Информационный центр ООН
1 октября 2020 года (Новости ООН)
Вчера, 30 сентября, отметили Международный день перевода. Самый «молодой» вид перевода — синхронный. А задумывались ли вы о том, кто придумал синхронный перевод? Вряд ли.
Вот и мы не задумывались, пока пару лет назад в ООН не прошла выставка «Нюрнберг: рождение профессии». В числе экспонатов были фотографии и биографии переводчиков-синхронистов, работавших на Нюрнбергском процессе над нацистами. Одна из цитат гласит: «Все началось в Нюрнберге…», означая, что синхронный перевод появился благодаря Нюрнбергскому процессу. С этим не совсем согласен Сергей Чернов – руководитель Службы синхронного перевода в Международном валютном фонде.
В личном качестве Сергей провел поистине детективное расследование, перекопав доступные архивы, и вот что выяснил: идея одновременного перевода возникла тоже одновременно — на разных континентах у американского предпринимателя Эдварда Файлина и российского врача, доктора Эпштейна. Причем опробовали новый метод тоже практически параллельно — летом 1928 года на конференции Международной организации труда в Женеве и Конгрессе Коминтерна в Москве. Правда, синхронный перевод той эпохи был совсем не похож на современный.
О захватывающей истории этой профессии Сергей Чернов рассказал в интервью Елене Вапничной. Он предупредил, что выражает личную точку зрения, а не позицию МВФ.
Переводчики-синхронисты ООН работают на заседании Генеральной Ассамблеи. Фото ООН/Л. Фелипе
СЧ: Перевод – одна из древнейших профессий. Переводчики существовали на протяжении всей истории. Нам известны указы Петра I про переводчиков и про необходимость подготовки профессиональных переводчиков. В XIX веке перевод в современном понимании на международных конференциях практически не применялся. Французский язык использовался как язык международного общения. Участниками таких конференций, как правило, были дипломаты и аристократы, владевшие в совершенстве французским языком. Только после окончания Второй мировой войны в XX веке появляется необходимость в многоязычной языковой поддержке международных конференций с применением совершенно новых методов. Ведь последовательный перевод, который применялся ранее, совершенно нереален в условиях конференции, где 5-6 и больше рабочих языков, так как одно выступление может длиться в течение часа, а после этого несколько часов шел перевод.
ЕВ: Меня поразило во время Вашего выступления то, что мысль о синхронном переводе и о том, что человек способен одновременно слушать и говорить, не приходила никому в голову. Поэтому отчасти это действительно чудо, что у кого-то родилась такая мысль. Но даже те люди, о которых Вы говорили, которые одновременно – в разных странах, но одновременно — пришли к этой мысли, даже они не предполагали такой способности.
СЧ: Нет, не предполагали. И синхронный перевод – это действительно плод развития технологий XX века. Только с появлением телефона, с появлением возможности дистанционной передачи голоса появилась сама идея того, что перевод может быть синхронным.
Термин «синхронный» поначалу понимался несколько иначе. Перевод был одновременным друг с другом – параллельно переводили на французский, испанский, немецкий, – но не с оратором. То есть делался последовательный перевод, допустим, на французский, но одновременно с этим делались последовательные переводы на все другие языки. И при помощи радиотелефонов, телефонных проводов передавались слушателям – участникам конференции.
ЕВ: Действительно, он получил развитие, был опробован на крупных конференциях, в Лиге Наций. Но потом, как я понимаю, о нем несколько забыли, и Нюрнберг можно считать толчком для развития синхронного перевода как профессии. Очень интересно, кто были эти переводчики, которые участвовали в Нюрнбергском процессе?
СЧ: Вы знаете, Нюрнберг как явление переводческое был бы невозможен без этой предыстории, без того, что произошло в 20-х годах на VI конгрессе Коминтерна в Москве, на XI конференции МОТ в Женеве. Эти конференции дали толчок развитию профессии, так как синхронный перевод продолжал использоваться и постепенно становился более или менее приемлемым способом перевода, хотя он не прижился в 30-е годы, и к началу Второй мировой войны система, установленная Эдвардом Фавином в Женеве, практически не использовалась. Леон Достер, полковник американской армии французского происхождения, работавший переводчиком во времена Второй мировой войны во франузском городке на границе с Германией.
Он там переводил с немецкого на французский и наоборот, а также с английского на французский. После окончания школы в Калифорнии он поступил в Джорджтаунский университет и стал личным переводчиком Эйзенхауера. После окончания войны именно ему было поручено организовать перевод на Нюрнбергском процессе. Он знал о существовании этой системы в Лиге Наций, которая собирала пыль. На американском военно-транспортном самолете эту систему перевезли из Женевы в Нюрнберг и смонтировали на чердаке Дворца правосудия, где происходил Нюренберский процесс. Там он устроил переводческие курсы. Он лично отбирал людей с определенными способностям: со знанием языков и с определенными способностями именно к синхронному переводу – одновременному восприятию и воспроизведению информации. Он устроил некий мини-процесс с реальными подготовленными выступлениями, где кто-то играл роль обвинителя, а кто-то — роль человека на скамье подсудимых. Переводчики упражнялись таким образом несколько месяцев до открытия. Затем все это было установлено, и начался Нюрнбергский процесс.ЕВ: Поскольку тогда еще не существовало школ перевода, то, как я понимаю, многие из переводчиков впервые столкнулись с синхронным переводом, им пришлось учиться на практике, как Вы говорите. Но и судьбы у них были доволно интересные. Может быть, Вы можете привести какие-то примеры?
СЧ: Со стороны Советского Союза была г-жа Ступникова, которая потом написала мемуары. Ступникова жила в Германии со своими родителями в 30-е годы, потом она служила на фронте. К окончанию войны она еще оставалась служить в штабе. Ее вызвали, сказав, что ей нужно ехать в Нюрнберг, но не сообщив, с какой целью. Так она оказалась в команде переводчиков. Советская команда переводчиков была несколько отдельно: была так называемая американская команда под руководством Леона Достера и отдельная советская команда переводчиков. В основном, это были военные переводчики.
ЕВ: Там были еще и люди, которых судьба заставила выучить несколько языков.
Даже если говорить о русскоязычных, это и эмигранты, и потомки эмигрантов, которые жили по всей Европе, переезжали с места на место. В силу обстоятельств оказалось, что они владеют многими языками. Кто-то даже пережил Холокост, одна из переводчиц побывала в концентрационном лагере. Для них это, наверное, был также эмоциональный опыт?
СЧ: Это для всех был эмоциональный опыт, потому что далеко не всем в полной мене были известны все ужасы, которые всплывали на глазах у участников этого процесса. А люди, которые сами пережили это на собственном опыте, не всегда справлялись с этим стрессом, и их приходилось менять и давать им отдохнуть, так как помимо стресса, связанного с переводом, был также стресс, связанный с этой страшной тематикой.
Интервью помощника Тедеско: как родилась система их штаба и чем Зобнин напоминает Лама — Open the Doors — Блоги
Дорский поговорил с Андреасом Хинкелем.
Этой зимой Доменико Тедеско трижды подтвердил, что покинет «Спартак» по окончании сезона. Перед возобновлением футбола тренера даже спросили о возможном преемнике: «Таких разговоров и консультаций не было. Если бы меня спросили, я, конечно, высказал бы свое мнение. Могу порекомендовать Андреаса Хинкеля. Он хороший специалист и человек».
Вы должны помнить Хинкеля по игре на правом фланге обороны «Штутгарта» Феликса Магата и «Севильи» Хуанде Рамоса. В 2014-м Андреас встретился с Тедеско в академии «Штутгарта» – вместе тренировали команду U-17. Дальше карьеры Тедеско и Хинкеля разошлись на несколько лет, пока осенью 2019-го Доменико не позвал Андреаса в «Спартак» своим ассистентом.
Разговор Александра Дорского с Тедеско вышел на Sports.ru в начале февраля, а теперь – интервью с Хинкелем о распределении ролей между тренерами «Спартака», общей философии и особенностях Романа Зобнина.
***
– Вас и Тедеско неоднократно спрашивали о разделении обязанностей в тренерском штабе «Спартака», но конкретных объяснений вы не давали.
Почему?
– Третий член нашего штаба – тренер вратарей Макс Урванчки, с которым я не работал до «Спартака», но которого знал Тедеско. Сразу после приезда в «Спартак» мы должны были определить, что можем делать все вместе, что – Доменико и я, что – только Доменико или только я, что Макс.
Мы можем вместе анализировать матчи, говорить о тактике, готовить тренировки. Доменико – главный тренер, лидер, и он решает, в каком направлении двигается вся команда. Но каждый вопрос обсуждается среди тренеров.
Думаю, мы нашли баланс, который доставляет комфорт и тренерам, и игрокам, произошло небольшое разделение. Иногда я больше анализирую следующего соперника, иногда больше занимаюсь организацией тренировок.
Естественно, мы заранее составляем план на неделю. В день тренировки все должно быть готово за полтора часа до начала – я еще раз показываю заготовки Тедеско, мы их обсуждаем, можем что-то подкорректировать, если он захочет. В процессе анализа игр и тренировок можем поменять план по ходу недели, если что-то требует большего количества повторений.
Тедеско проводит видеособрания. К ним что-то нарезаю я, что-то – Урванчки, мы передаем общий файл Доменико. Перед этим обсуждаем, что хотим донести до игроков, каков главный посыл.
Конечно, я всегда думаю, сколько времени это должно занимать. Полагаю, не больше пяти-десяти минут. Мы работаем около двух-трех часов ради этих пяти-десяти минут. Если для командного собрания приготовить что-то на полчаса, игроки просто не воспримут всю эту информацию.
Возвращаясь к вопросу: дело не в закрытости, а в том, что это действительно сложно объяснить.
– Вы рассказывали, что Тедеско может обратиться за советом к вам как к бывшему игроку.
– Не могу сказать, что Доменико часто что-то спрашивает напрямую, но я всегда высказываю ему свое мнение при любом обсуждении – не только того, что происходит на поле. Мы с Доменико давно знаем друг друга, у нас отличный человеческий контакт.
Надеюсь, благодаря моему игровому опыту наш тренерский штаб становится сильнее.
– Можете привести пример совета, который дали Тедеско именно из-за опыта игрока?
– Невозможно представить ситуацию, в которой мы делаем только так, как сказал я. Например, мы обсуждаем моменты, которые касаются психологии. У Доменико хорошее понимание атмосферы в коллективе. В любой команде есть группа лидеров, и тренерский штаб должен относиться к ней иначе, чем к остальным футболистам. Разумеется, лидеры тоже ошибаются на поле, но тренер по-другому воспринимает эти ошибки, ничего плохого в этом нет. С такими игроками всегда можно отдельно поговорить после командного собрания или матча.
Безусловно, есть тренеры, одинаково относящиеся ко всем игрокам, но мне не кажется, что это правильный путь. Если ты молодой футболист, то на протяжении достаточно долгого времени должен демонстрировать, что достоин быть здесь.
Особенное отношение от тренеров можно заслужить только стабильно хорошей игрой.
Проблема флангов обороны – мировая, а не российская проблема. Почему Зобнину лучше играть в центре
– Когда в России ввели лимит на легионеров, несколько позиций негласно стали российскими: крайние защитники, вратарь. В результате на флангах обороны в сборной играет натурализованный бразилец и 37-летний Жирков. Вы видите проблему в качестве фланговых защитников в РПЛ?
– Ох, это очень сложная тема, причем не только для России. Думаю, так считает весь мир, причем не столь важно, с кем ты будешь ее обсуждать – с игроком, тренером, спортивным директором или болельщиком.
Крайний защитник – очень разносторонний игрок. Конечно, любой команде нужен бомбардир, но давай возьмем предварительную стадию атаки: фланговые защитники практически всегда в ней задействуются, делают очень много касаний мяча. При этом крайнему защитнику еще нужно и обороняться против очень быстрых соперников. Если брать Бундеслигу, то, например, сейчас против Комана, немного раньше – против Роббена и Рибери.
Для того чтобы играть на позиции флангового защитника на высоком уровне, нужно обладать большим набором качеств. Топ-клубам еще сложнее искать крайних защитников, потому что им необходимо качество на обеих половинах поля. Чаще мы сталкиваемся с ситуацией, когда защитник хорошо атакует, но плохо обороняется.
Мне кажется, в Германии много лет существует эта же проблема. Вспомни сборную на золотом ЧМ-2014. Слева играл центральный защитник Хеведес, в начале турнира справа выходил Мустафи. Потом справа играл Лам, это была привычная для него позиция, на которой он абсолютный топ. Но никто не знает, каким был бы состав Германии, если бы Мустафи не травмировался.
Большую часть карьеры я провел справа в обороне, но в юности играл и опорного полузащитника, и даже десятку. Когда я попал в основу «Штутгарта», все места в середине поля были заняты – так я вернулся на край и запустил взрослую карьеру.
Это вопрос выбора. Можно упереться и сказать тренеру, что готов играть только на позициях, где провел большую часть детско-юношеской карьеры. Можно же проанализировать причину, по которой тебя хотят использовать на другом месте, попробовать. Почему на новой позиции тебе не попытаться стать лучшим в лиге или даже в мире?
– Зобнин провел пару матчей на правом фланге еще в прошлом сезоне, но на дистанции переместился туда в начале этого. Как происходил этот перевод?
– Начнем с того, что, по мнению нашего тренерского штаба, Зобнин – центральный полузащитник. Он невероятно много бегает. Это лучшая позиция для него.
– Почему? Он был очень хорош и справа.
– Как я уже сказал, Зобнин очень много бегает. Он не прекращает двигаться после 70-й минуты, причем и при отработке назад. Иногда случаются непростые равные матчи – выходит, что в них последние 15-20 минут важнее всего. В таких играх любой команде нужны футболисты, жертвующие собой и борющиеся до конца. У «Спартака» есть несколько таких игроков, один из которых – Зобнин.
Несмотря на то, что Зобнин очень силен физически, он еще и умный футболист. Тактическая грамотность, техника – у него есть все, чтобы играть на позиции восьмерки. Также он может исполнять роль опорника, но не очень любит делать это в одиночестве – если рядом с ним действует более оборонительный полузащитник, как Крал, Зобнин подходит и как одна из шестерок. Даже с этой позиции Рома может подключаться в чужую штрафную и забивать.
Когда Зобнин играет центрального полузащитника, «Спартак» сильнее, потому что Рома может оказаться практически на любом участке поля. Когда он закрывает правый фланг, зона его действий ограничена.
– Хорошо, давайте вернемся к переводу Зобнина направо.
– По игровому интеллекту могу сравнить Зобнина с несколькими игроками.
Филипп Лам в начале карьеры действовал на флангах обороны, причем одинаково классно как справа, так и слева. Его переводу в центр поля удивлялись во всем мире, но и там, уже в зрелом возрасте, Лам был прекрасен.
Киммих – воспитанник академии «Штутгарта», как и я, там же я начинал тренерскую карьеру. В школе Киммих всегда играл в середине поля, но Гвардиола его использовал и как флангового защитника, и даже как центрального. Да, в центре обороны у Киммиха были неудачные матчи, но в целом везде он показывал достойную игру за счет понимания футбола. Сейчас у «Баварии» есть выбор на всех позициях – Киммих играет в центре поля и, думаю, переживает лучший этап в карьере.
Еще один пример – Павар, который в «Штутгарте» гораздо чаще выходил в центре, а не на фланге обороны.
Конечно, мы не могли просто посчитать Зобнина умным игроком и попробовать поменять ему позицию. Мы изучили, кто и как из футболистов действовал на непрофильных позициях. Зобнин до нашего прихода в «Спартак» выходил на фланге защиты, на краю полузащиты – и это были прекрасные времена для клуба. Тогда мы посчитали, что в центре поля у нас достаточно футболистов, чтобы компенсировать отсутствие Зобнина в этой зоне.
Зобнин был одним из лучших в лиге, выступая на правом фланге, но он нетипичный игрок на эту позицию. У Зобнина все в порядке с дистанционной скоростью, в центре ее более чем достаточно, там он работает корпусом, использует свою технику.
– У вас была дополнительная тактическая работа с Зобниным?
– Конечно, мы много говорили в присутствии Доменико, один на один. Обсуждали, в какой момент Зобнину необходимо идти в прессинг, какую позицию он должен занимать в разных стадиях нашей позиционной атаки.
Правда, не думаю, что это особенная история для нынешнего «Спартака». Все игроки должны четко знать план действий в разных игровых ситуациях. В ином случае при нашем стиле будет труднее добиваться результата.
– Тедеско сказал, что Зобнин сам хотел вернуться в центр поля. В вашей игровой карьере был партнер, который тоже играл на непривычной позиции, был очень крут, но при этом все равно хотел вернуться в привычную роль?
– Может, не совсем корректный пример, но когда Дани Алвес переходил в «Севилью», он не был тем, каким его узнал весь мир. Дело не в том, что он резко прибавил, а в том, что его покупали как флангового нападающего.
Алвес – один из умнейших игроков, которых я когда-либо видел на поле. На его примере, Лама, Киммиха, Павара, Зобнина могу сказать, что по-настоящему умный игрок сможет себя показать почти в любом качестве. Это мое видение футбола.
Общее желание Тедеско и Хинкеля – гибкость их команды. Снова разговор о «Севилье» Хуанде Рамоса
– Вы говорили, что вам с Тедеско понадобилось время, чтобы притереться друг к другу, но потом вы поняли, что у вас схожая футбольная философия. Какая она?
– Мы оба открыты ко всему. Мы очень хотим быть гибкими, но для этого нужно не только наше желание, но и игроки, готовые к разным вариантам игры, а также время.
Например, есть система клубов «Ред Булл»: детали в игре «Лейпцига» и «Зальцбурга» могут отличаться, но они всегда хотят контролировать мяч, прессинговать, вступать в контрпрессинг сразу после потери.
Если у вас медленные центральные защитники, вы не можете играть с этой системой.
В 2015-м «Штутгарт» тренировал Александр Цорнигер, до этого три года работавший с «Лейпцигом». Он говорил, что и в «Штутгарте» хочет играть с высокой линией обороны, но у него не было оборонительных игроков, способных действовать на пространстве.
Поэтому практически любому тренеру, даже самому идейному, приходится подстраиваться под материал, который у него есть в конкретный момент. Думаю, нужно минимум три активных трансферных окна, чтобы выстроить что-то близкое к пониманию тренера.
Мы с Доменико открыты к схеме с пятью защитниками, которая должна давать больше надежности в обороне, но открыты и к четырем. Если все-таки говорить о чем-то одном, то наш взгляд – контролировать мяч, чтобы играть в футбол.
Когда Доменико работал в «Шальке», в Германии писали, что он оборонительный тренер, которому вообще не нужен мяч, а все атаки очень просты. Окей, но разве у «Шальке» тогда был один из сильнейших составов в Бундеслиге? С таким стилем они часто выигрывали 1:0, 2:1 и стали вторыми.
Это совершенно не означает, что Тедеско нравится такой стиль. Например, в этом сезоне «Спартак» входит в тройку лучших по владению мячом вместе с «Краснодаром» и «Зенитом». Да, в каких-то матчах мы можем отдавать контроль, но, думаю, общий подход виден по этому сезону.
Наверное, при строительстве команды нельзя ориентироваться на одну систему – например, мы захотели играть как команды системы «Ред Булл» и будем всегда играть в пятидесяти метрах от своих ворот. Возможно, в первой части сезона мы не всегда были непредсказуемы, но, во-первых, на сборах мы работали над тем, чтобы стать разнообразнее, во-вторых, это очень сложная тема.
Долго работая над одной философией, ты заучиваешь принципы игры, ты силен командой, даже не обладая лучшими игроками в лиге. Начиная изучать другую философию, можешь потерять все, что наработал до нее.
«Севилья» конца 2000-х, в которой я выступал – команда, способная на все.
Справа играли Дани Алвес и Хесус Навас, там же выходил я, слева были Адриано и Антонио Пуэрта. Прекрасные и разнообразные нападающие: габаритные Кануте и Луис Фабиано с быстрыми Кержаковым и Чевантоном. Хуанде Рамос мог играть с двумя большими форвардами, одним большим и одним маленьким, двумя маленькими – в зависимости от соперника и плана на конкретный матч.
В центре были Ренату, Энцо Мареска, более оборонительный Кристиан Поульсен. Благодаря спортивному директору Мончи «Севилья» могла играть в абсолютно разный футбол.
Конечно, против «Барселоны» и «Реала» нам нужно было обороняться, но мы умели классно контратаковать. Когда играли против «Леванте» или «Химнастика», необходимо было доминировать.
Время в «Севилье» – прекрасный опыт, потому что в Бундеслиге в 2000-х почти не было команд, готовых к разным характерам матчей. Большинство умело грамотно обороняться и убегать в контратаки, но, получая мяч на длительный отрезок времени, они не знали, что делать.
Возможно, наша главная цель в «Спартаке» – построить команду, которая может сама контролировать игру, сама решает, когда оказывать давление, а когда отдавать инициативу сопернику. Например, у «Зенита» довольно сильный состав, но в домашнем матче мы пытались доминировать, играя в короткий пас. Это было осознанное решение тренерского штаба и игроков.
– Мы долго говорили с Тедеско о гибкости, и он тоже привел в пример «Севилью» Хуанде Рамоса.
– Ха, надеюсь, мои функции – это не только бесконечные разговоры про «Севилью». Я действительно обожаю этот клуб, его философию, саму команду.
Мончи – блестящий спортивный директор, благодаря которому «Севилья» постоянно входит в топ-5 в чемпионате Испании. Они покупают хороших, но не слишком дорогих игроков – и через два-три сезона продают их за очень большие деньги. Об этом знают все, но почти никто не может повторить, потому что смена половины состава примерно раз в два года – очень сложный процесс.
Новейшая история «Севильи» начиналась во второй половине 2000-х, я застал почти самое начало. Это отличный пример экономически здорового клуба, который прекрасно выживает в мире с богатейшими клубами АПЛ, «Барселоной», «Реалом», «Ювентусом», «Баварией». Та же «Бавария» – тоже экономически здоровый клуб, но там крутятся совершенно другие деньги.
Думаю, в этом плане с «Севильей» может соперничать только «Бенфика», но она выигрывает титулы лишь в Португалии. Не обладать очень большим бюджетом и что-то выигрывать даже в Европе – это безумно круто. Даже Лигу Европы – в последние годы там участвуют клубы, располагающие большим бюджетом, чем «Севилья».
Считает, что Тедеско вовремя объявил об уходе
– Вы говорили, что гораздо менее эмоциональны, чем Тедеско, но все-таки можете быть жестким. Ситуация, которая вас вывела из себя?
– Ох, это довольно легкий вопрос. На публике я действительно обычно спокоен, но во время игры могу поговорить с резервным или боковым судьей.
Для меня игроки – как свои дети, поэтому близко к сердцу воспринимаю их неудачи. На неделе мы над чем-то работаем на тренировках – если не вижу должного усердия, злюсь. Если то, над чем мы хорошо работали неделю, совершенно не получается в игре, тоже злюсь.
Если говорить об обычной жизни – меня раздражает неуважение. Это не только слова, иногда важен язык тела, показывающий отношение к человеку, который находится рядом.
– Как и когда вы узнали о решении Тедеско покинуть «Спартак» по окончании сезона?
– Конечно, это произошло до матча с «Зенитом». Доменико пришел ко мне и Урванчки, сказал, что склоняется к уходу после сезона. Мы решили, что лучший момент для объявления – именно тот, который и был выбран, потому что это честный путь.
Если бы Доменико ничего не сказал, на сборах его об этом спрашивали бы журналисты, президент готовил бы предложение о продлении контракта. «Да-да, вы готовьте, поговорим в марте или апреле», – это не про Тедеско.
До конца сезона мы в «Спартаке» и отдадим все, что есть внутри нас.
Раньше из Москвы летали два-три прямых рейса в неделю до Штутгарта, так что в обычное время не было бы никаких проблем. Коронавирус все изменил. Я уже работал за границей, играя в «Севилье» и «Селтике», понимаю, как находиться вдали от семьи. Но тогда родные могли прилетать ко мне раз в несколько недель, иногда я сам ездил в Германию. Сейчас это невозможно.
16 декабря мы отыграли с «Зенитом», чуть позже вернулись в Германию, где провели некоторое время в полном локдауне. Вы не можете всей семьей сходить к бабушкам и дедушкам (только по одному), нет никаких рождественских ярмарок, работают только продуктовые магазины и аптеки.
Коронавирус мутирует – даже если сейчас в отдельных странах цифры заболеваемости снижаются, никто не знает, что будет дальше. Хочется верить, что все закончится как можно скорее, но пока мы все живем в полной неопределенности.
Возможно, объявление об уходе в декабре кто-то воспринял ненормально, но президент «Спартака» все понял, за что мы ему очень благодарны.
Да, есть решение, но это еще не конец.
Президент, персонал, игроки нас поддержали.
Это то, что мы очень ценим и никогда не забудем.
Фото: spartak.com; Gettyimages.ru/Stuart Franklin, Phil Cole; РИА Новости/Владимир Песня, Александр Вильф, Алексей Филиппов
Историк рассказал, как родился российский триколор
https://ria.ru/20190822/1557766905.html
Историк рассказал, как родился российский триколор
Историк рассказал, как родился российский триколор
Государственный флаг России родился на отечественном флоте, а впервые его подняли на корабле «Орел» весной 1669 года после того, как для его пошивки были… РИА Новости, 03.03.2020
2019-08-22T03:04
2019-08-22T03:04
2020-03-03T15:35
россия
общество
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdn22.img.ria.ru/images/152760/88/1527608822_0:160:3072:1888_1920x0_80_0_0_ffd23a0e983a8a5f857552cd255bb106.jpg
МОСКВА, 22 авг – РИА Новости. Государственный флаг России родился на отечественном флоте, а впервые его подняли на корабле «Орел» весной 1669 года после того, как для его пошивки были получены ткани хорошего качества, рассказал РИА Новости кандидат исторических наук, заведующий кафедрой Историко-архивного института РГГУ Евгений Пчелов.В четверг в России отмечается День государственного флага.»Строительством первого русского флота руководили голландские мастера, которые в то время считались лучшими кораблестроителями в Европе. Занимавшийся наймом специалистов и закупкой для строительства судов необходимых материалов голландский купец Ян ван Сведен, который жил в Москве, в своей росписи упомянул и определённое количество тканей, нужное для пошива знамён, «а цветами.., как великий государь укажет; только на кораблях бывает, которого государства корабль, того государства бывает и знамя», — добавил Пчелов. «Иными словами, речь шла о государственном флаге России, который предполагалось поднять на строившемся корабле», — подчеркнул историк.Выбор цветов флагаПо его словам, цвета флага были определены не сразу. «Только 9 апреля 1668 года послали в Сибирский приказ (откуда можно было получить хорошие ткани восточного производства) – было велено прислать необходимое количество тканей «червчатых, белых, лазоревых, к корабельному делу на знамёна и на яловчики (то есть вымпелы)». Таким образом была определена расцветка флагов из красного, белого и голубого цветов», — сказал Пчелов.Но как точно выглядел флаг «Орла» — вопрос дискуссионный, добавил Пчелов. «Можно, впрочем, предполагать, что флаг «Орла» был трёхполосным. Во всяком случае на гравюре из книги парусного мастера Яна Стрюйса, описавшего плавание «Орла» по Оке и Волге, корабль изображён с флагом, состоящим из трёх горизонтальных полос. При этом средняя полоса – белая, а верхняя и нижняя – тёмные», — сказал он.Указ Петра IЦвета полос флага «Орла» совпадали с цветами голландского флага (красно-бело-голубого). «Но на российских флагах корабля «Орёл» была очень важная деталь – двуглавые орлы, нашивавшиеся в центр полотнища. Какого они были цвета, сказать сложно, но исследователи полагают, что золотого», — уточнил Пчелов.В то же время существовали и другие флаги русского флота. Шел поиск наиболее подходящих вариантов, и поэтому известны флаги с разными композиционными решениями, добавил Пчелов.»Самым концом XVII века датируется собственноручный рисунок Петра I с изображением трёхполосного бело-сине-красного флага, но без двуглавого орла. Он был установлен для гражданских и торговых судов. 20 января 1705 года, согласно указу Петра I, «на торговых всяких судах» должны быть знамёна определённого образца. В Морском уставе 1720 года определено, что «корабли торговые Российские повинны иметь флаг полосатой трех колеров: белой, синей, красной». Военный же флот России ходил под Андреевским флагом, также созданным Петром», — рассказал Пчелов.
https://ria.ru/20190822/1557660484.html
https://ria.ru/20190820/1557705602.html
https://ria.ru/20190819/1557628020.html
https://ria.ru/20190820/1557694377.html
россия
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2019
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
https://cdn25.img.ria.ru/images/152760/88/1527608822_171:0:2902:2048_1920x0_80_0_0_a8c029f7bf8e5f55b41bfe279db034a0.jpgРИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
россия, общество
МОСКВА, 22 авг – РИА Новости. Государственный флаг России родился на отечественном флоте, а впервые его подняли на корабле «Орел» весной 1669 года после того, как для его пошивки были получены ткани хорошего качества, рассказал РИА Новости кандидат исторических наук, заведующий кафедрой Историко-архивного института РГГУ Евгений Пчелов.
В четверг в России отмечается День государственного флага.
«Своим рождением российский флаг, как и многие другие флаги, обязан флоту. 19 июня 1667 года царь Алексей Михайлович указал строить корабли «для посылок из Астрахани на Хвалынское (то есть Каспийское) море». Строительство кораблей велось в селе Дединове на реке Оке, где и была к маю 1669 года построена первая русская флотилия, которая состояла из большого трёхмачтового корабля и нескольких более мелких судов», — рассказал ученый.
«Строительством первого русского флота руководили голландские мастера, которые в то время считались лучшими кораблестроителями в Европе. Занимавшийся наймом специалистов и закупкой для строительства судов необходимых материалов голландский купец Ян ван Сведен, который жил в Москве, в своей росписи упомянул и определённое количество тканей, нужное для пошива знамён, «а цветами.., как великий государь укажет; только на кораблях бывает, которого государства корабль, того государства бывает и знамя», — добавил Пчелов. «Иными словами, речь шла о государственном флаге России, который предполагалось поднять на строившемся корабле», — подчеркнул историк.
22 августа 2019, 01:53
День Государственного флага Российской ФедерацииВыбор цветов флага
По его словам, цвета флага были определены не сразу. «Только 9 апреля 1668 года послали в Сибирский приказ (откуда можно было получить хорошие ткани восточного производства) – было велено прислать необходимое количество тканей «червчатых, белых, лазоревых, к корабельному делу на знамёна и на яловчики (то есть вымпелы)». Таким образом была определена расцветка флагов из красного, белого и голубого цветов», — сказал Пчелов.
«Однако ткани выдали не сразу, а только весной 1669 года. Тогда на корабле, который получил название «Орёл» (в честь российского герба) и был поднят первый российский флаг. Сам корабль должен был быть украшен изображениями двуглавых орлов, и двуглавых орлов следовало нашивать и на корабельные флаги», — отметил ученый.
Но как точно выглядел флаг «Орла» — вопрос дискуссионный, добавил Пчелов. «Можно, впрочем, предполагать, что флаг «Орла» был трёхполосным. Во всяком случае на гравюре из книги парусного мастера Яна Стрюйса, описавшего плавание «Орла» по Оке и Волге, корабль изображён с флагом, состоящим из трёх горизонтальных полос. При этом средняя полоса – белая, а верхняя и нижняя – тёмные», — сказал он.
20 августа 2019, 16:50
Концерты, флешмобы и квесты: как отметить День флага России в МосквеУказ Петра I
Цвета полос флага «Орла» совпадали с цветами голландского флага (красно-бело-голубого). «Но на российских флагах корабля «Орёл» была очень важная деталь – двуглавые орлы, нашивавшиеся в центр полотнища. Какого они были цвета, сказать сложно, но исследователи полагают, что золотого», — уточнил Пчелов.
«В 1693 году в Архангельске, который должен был стать одним из первых центров петровского кораблестроения, на своей яхте «Святой Пётр» Пётр I поднял бело-сине-красный трёхполосный флаг с золотым двуглавым орлом в центре. Этот так называемый «флаг Царя Московского» стал известен в Европе во время Великого посольства 1697-1698 годов (то есть первого заграничного путешествия Петра). Именно он символизировал Россию на международной арене», — рассказал собеседник агентства.
В то же время существовали и другие флаги русского флота. Шел поиск наиболее подходящих вариантов, и поэтому известны флаги с разными композиционными решениями, добавил Пчелов.
19 августа 2019, 10:43
Глава СПЧ рассказал, что хранит флаг с баррикады 1991 года у Белого дома«Самым концом XVII века датируется собственноручный рисунок Петра I с изображением трёхполосного бело-сине-красного флага, но без двуглавого орла. Он был установлен для гражданских и торговых судов. 20 января 1705 года, согласно указу Петра I, «на торговых всяких судах» должны быть знамёна определённого образца. В Морском уставе 1720 года определено, что «корабли торговые Российские повинны иметь флаг полосатой трех колеров: белой, синей, красной». Военный же флот России ходил под Андреевским флагом, также созданным Петром», — рассказал Пчелов.
«Бело-сине-красный флаг оставался российским флагом вплоть до 1858 года, когда национальным флагом был официально признан чёрно-жёлто-белый флаг, цвета которого совпадали с цветами герба Российской империи, но в 1883 году Александр III «восстановил» бело-сине-красный флаг в качестве национального и таковым он и оставался до февраля 1917 года», — добавил историк.
20 августа 2019, 16:12
ОП в сентябре обсудит поправки в закон о государственном флагеФакты о дне рождения 12 мая — Интересные факты о людях, родившихся в мае
JGI / Джейми Гриль Getty Images
Майские дни рождения, как и апрельские дни рождения, отражают дух возрождения и обновления, который приходит с более теплой погодой. Цвета мая пышные, цветы красиво распускаются, и мир в целом полон оптимизма. Но это не единственная причина, почему дни рождения в этом месяце особенные! Есть много фактов о майских днях рождения, которые показывают, почему у весенних младенцев в шагах часто бывает весна.
Во-первых, месяц предлагает несколько довольно важных семейных праздников, так что любой, у кого есть майский ребенок, может отметить день рождения и День матери в одном месяце — удвоить время семейных связей! (Хорошо, что День поминовения часто предлагает длинные выходные, потому что там много праздников.) Майские младенцы также могут отмечать свои дни рождения вместе с некоторыми известными лицами — привет, Джанет Джексон! — или черпайте вдохновение в стиле у других знаковых майских близнецов-месяцев рождения. Исследования также указывают на хорошие результаты для новорожденных, рожденных весной, в отношении как их физического здоровья (они, как правило, довольно здоровы), так и их психического здоровья (у них также есть положительное отношение).Читайте дальше, чтобы узнать больше о том, что делает May kids такими уникальными и удобными для жизни.
1 Они либо Телец, либо Близнецы.
2 Их цветы рождения — ландыши
Это уместно, потому что этот цветок также известен как майская лилия. Цветок символизирует множество хороших качеств, включая смирение, целомудрие, сладость, чистоту и удачу в любви . Боярышник также ассоциируется с майскими днями рождения; он олицетворяет любовь и защиту.Так или иначе, пусть в жизни малышек много любви.
3 Камень изумруд
Майским малышам легко быть зелеными. Цвет представляет весну и возрождение, как показано в камне Мэй, изумруде . По мнению Американского общества драгоценных камней, изумруды также ассоциируются с дальновидностью, удачей и молодостью.
4 Есть много знаменитых майских дней рождения
5 В мае есть много интересных вещей, которые стоит отметить
Все знают о Дне памяти и Дне матери, но люди, родившиеся в мае, также могут разделить свои дни рождения с Днем Кентукки Дерби (первая суббота мая), Днем танца как курица (14 мая), Национальным днем гамбургера (28 мая) и Звездой. День войны (4 мая, как в «Да пребудет с тобой четвертое»).
6 У них эклектичный круг профессий
Хотя исследователи обнаружили, что некоторые месяцы рождения сильно коррелируют с некоторыми профессиями — люди, родившиеся в декабре, с большей вероятностью станут стоматологами, например, — « апрель и май, как говорят, имеют довольно равномерное распределение профессий, », телеграф отчетов.
7 Они с большей вероятностью увидят светлую сторону
Согласно данным Time , младенцы , рожденные весной, набирают высокие баллы по шкале гипертимии , что означает, что у них есть общее чувство оптимизма в отношении них.Это означает, что те, кто родился в мае, склонны «рассматривать каждый спад как прелюдию к подъему, а каждый крах рынка — как преддверие бума». Но есть и обратная сторона, в том, что все может стать грубым, если серебряная подкладка не появится в облаках. В той же статье Time также отмечается — с использованием исследования 58 000 человек — что у младенцев в мае самый высокий уровень клинической депрессии.
8 Но в целом они довольно здоровы
9 Пусть младенцы одни из самых маленьких
Некоторые исследования говорят, что младенцев с самым низким весом при рождении рождаются в мае года — списывают это на более низкое количество витамина D в утробе матери во время зимней беременности.
10 Они чувствуют себя довольно удачливыми
Исследование, проведенное в Великобритании, показало, что май — самый удачный месяц для рождения, и октябрь — самые неудачные. Это могло быть как-то связано с этим оптимизмом, поскольку позитивное отношение было связано с большей устойчивостью.
11 Они любят поздно ложиться
Исследования показывают, что младенцев, рожденных весной и летом, являются полуночниками по сравнению с их летними собратьями, так что будьте готовы к некоторым поздним вечерам.
Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты. Вы можете найти больше информации об этом и подобном контенте на сайте piano.io.
Как родилась Афина? Греческая мифология —
Размещено автор: Мадлен
Афину часто называют матриархом греческой мифологии.Она греческая богиня войны, мудрости, вдохновения, отваги, справедливости, искусства, ремесел и мастерства. Афина стратегически важна и часто помогает героям греческой мифологии в их усилиях, когда они нуждаются в помощи. Она считается воином, готовым к битве со дня своего рождения.
Афина родилась от Зевса
Зевс, самый могущественный греческий бог, является отцом Афины. Еще до рождения Афины Зевс женился на своей первой жене Метиде. Метида была океанидой, рожденной от греческого бога Океана и богини титанов Тетис.Считается, что Метида — мать Афины; однако Метида не родила Афину.
Зевсу было сказано, что любой ребенок, рожденный от Метиды, будет обладать большей силой, чем Зевс. Чтобы этого не произошло, Зевс проглотил Метиду. Незаметно для Зевса, он проглотил Метиду, когда она была беременна Афиной.
После проглатывания Метиды у Зевса начались очень болезненные головные боли. В этот день его головная боль стала настолько сильной и болезненной, что Зевс закричал от такой мучительной боли, что боги прибежали, чтобы проверить его.
Гермес и Гефест прибыли, чтобы выяснить, почему Зевс страдает от боли, и Зевс рассказал им о своей мучительной боли в голове. Гермес приказал Гефесту разрезать Зевсу голову, чтобы избавить его от боли. Когда Гефест разрезал Зевсу голову, родилась Афина.
Взрослый воин
Метида родила Афину после того, как Метида была проглочена. Афина начала расти в голове Зевса. Когда Гафест разрезал Зевсу голову и родилась Афина, она не родилась младенцем. Вместо этого Афина родилась взрослым воином, одетым в доспехи и готовым к войне.Так Афина стала богиней войны и мудрости. Афина использовала свою мудрость, чтобы помочь греческим героям в их усилиях.
Афина помогает греческим героям
Когда родилась Афина, она уже полностью выросла и одета для битвы. Она мгновенно стала любимым ребенком Зевса, так как сыграла важную роль, помогая многим греческим героям убивать существ или побеждать врагов.
Одним из греческих героев, которому помогала Афина, был Персей. Персею нужно было убить Медузу Горгону и вернуть ее голову царю Полидекту.Это было исключительно сложно, потому что любой, кто смотрел в глаза Медузы, обращался в камень. Поэтому Персей призвал Афину помочь ему убить Медузу и вернуть ее голову Полидекту.
Еще одним греческим героем, которому помогала Афина, был Геракл. Она помогла Гераклу завершить его двенадцать подвигов. Эти работы были чрезвычайно трудными и включали в себя убийство и поимку злых существ.
На пути Одиссея домой в книге Гомера Илиада Афина маскируется под Ментор, старого друга Одиссея, чтобы помочь ему благополучно вернуться.Афина также помогает Одиссею в Троянской войне, вдохновляя Одиссея и Эпея построить деревянную лошадь, чтобы приютить греков и позволить им проникнуть в город Трою.
Без мудрости и стратегии Афины греческие герои, такие как Одиссей, Геракл и Персей, возможно, не смогли бы выполнить трудные задачи, которые им были поставлены.
Другие факты об Афине
Афина часто представлена символами, такими как щит и меч, с которыми, как гласит легенда, она родилась.Афина также представлена совой, поскольку сова олицетворяет мудрость, которой обладает Афина.
У Афины много сводных братьев и сестер по отцу Зевсу. Эти сводные братья и сестры включают олимпийских богов Артемиду, Аполлона, Ареса, Гефеста, Гермеса и Диониса. Среди всех ее сводных братьев и сестер сказано, что Афина была любимым ребенком Зевса.
Родился Джордж Вашингтон — ИСТОРИЯ
22 февраля 1732 года в округе Уэстморленд, штат Вирджиния, родился Джордж Вашингтон, первый из шести детей Августина и Мэри Болл Вашингтон.(У Августина было еще трое детей от первого брака.) Первоначально лояльный британский подданный, Вашингтон в конечном итоге возглавил Континентальную армию в американской революции и стал первым президентом новой страны. Его часто называют отцом Соединенных Штатов.
Вашингтон добился известности благодаря своим собственным заслугам. Его первая работа в 17 лет была геодезистом в долине Шенандоа. В 1752 году он вступил в британскую армию и служил лейтенантом во французско-индийской войне.Когда война закончилась, Вашингтон оставил армию и вернулся домой в Вирджинию, чтобы управлять Маунт-Вернон, плантацией, которую он недавно унаследовал после смерти своего старшего брата. В 1759 году он женился на богатой вдове Марте Дендридж Кастис. Хотя у пары не было детей, Вашингтон усыновил сына и дочь Марты от ее предыдущего брака. Находясь в Вирджинии, Вашингтон служил в колониальном Доме Берджессов и, как и многие его соотечественники, все больше разочаровывался в британском правительстве.Вскоре он присоединился к своим со-революционерам в Континентальном конгрессе.
ПРОЧИТАЙТЕ БОЛЬШЕ: 11 ключевых людей, которые сформировали жизнь Джорджа Вашингтона
В 1775 году Континентальный конгресс единогласно избрал Вашингтон командующим новой Континентальной армией. В дополнение к пропаганде гражданского контроля над вооруженными силами Вашингтон обладал этим нематериальным качеством прирожденного лидера и заработал репутацию хладнокровия под огнем и строгого приверженца дисциплины во время французской и индийской кампании.В той войне он уклонялся от пуль, из-под него стреляли лошадей и даже был взят в плен французами. Частично его успех в Войне за независимость был связан с его проницательным использованием того, что тогда считалось не джентльменским, но эффективным, тактики партизанской войны, в которой скрытые удары и атаки мешали британским армиям, использовавшимся для ближнего боя. военное дело. Хотя Вашингтон привел почти столько же проигрышей, сколько выиграл, его успехи в Трентоне, Принстоне и Йорктауне оказались решающими для Континентальной армии и развивающейся страны.В 1789 году, отчасти из-за лидерских качеств, которые он проявил во время войны, Континентальный конгресс избрал Вашингтон первым президентом Америки.
Наследие Джорджа Вашингтона пережило долгий процесс отделения мифа от факта. Знаменитый инцидент с вишневым деревом никогда не происходил, и у Вашингтона не было деревянных зубов, хотя к тому времени, когда он стал президентом, у него был только один зуб, и он носил серию зубных протезов, сделанных из металла и кости коровы или бегемота. На портретах Вашингтона боль, вызванная его зубными протезами, очевидна по выражению его лица.Известный своей эмоциональной сдержанностью и отстраненностью, Вашингтон был озабочен личным поведением, характером и самодисциплиной, но, как известно, при необходимости нарушал правила, особенно на войне. Хотя Вашингтон, несомненно, был амбициозен, он добивался своих целей скромно и со спокойной уверенностью в своих лидерских способностях.
Выдающаяся фигура в американской истории и необычайно высокий рост 6 футов 3 дюйма, Вашингтон был также обычным человеком. Он любил крикет и охоту на лисиц, грациозно передвигался по бальному залу, был масоном и, возможно, деистом, и был проницательным наблюдателем темных сторон человеческой натуры.Его любимой едой были ананасы, бразильские орехи (отсюда и отсутствие зубов из-за растрескивания скорлупы) и субботние обеды из соленой трески. Он обладал острым чувством юмора и, как и его жена Марта, пытался сопротивляться суеты общественной жизни. Вашингтон мог также взорваться в ярости, когда был раздражен войной или политическими баталиями. Верный почти до вины, он также мог быть неумолимым и холодным при скрещивании. Когда республиканец Томас Джефферсон признался в клевете на президента в анонимной газетной статье за его поддержку политики федералиста Александра Гамильтона, Вашингтон вырезал Джефферсона из своей жизни.По крайней мере, однажды упрямство Вашингтона побудило Джона Адамса называть его Старым Барашечником.
ПОДРОБНЕЕ: Вашингтон был нашим величайшим президентом?
Без энтузиазма политический лидер, Вашингтон, тем не менее, осознавал свою уникальную и символическую роль в сохранении единства молодой нации. Он упорно трудился, чтобы примирить конкурирующие фракции в его администрации и остро ощущал установление неписаных правил поведения президентов будущего. Он боролся с советниками по поводу того, какой имидж должен создать президент.Он предпочитал достоинство и смирение и спотыкался, когда его поощряли действовать нестандартно или монархически. После двух сроков, старый, усталый и разочарованный в порочной партийной политике, он ушел в отставку. Внучка запомнила его как пленника собственной знаменитости. Эбигейл Адамс описала Вашингтон как обладающий достоинством, которое запрещает знакомство, смешанное с легкой приветливостью, которая порождает любовь и почтение.
Покинув офис, Вашингтон вернулся в Маунт-Вернон, предался своей страсти к сельской жизни и основал успешный завод по производству виски.Член класса плантаторов Вирджинии, он становился все более и более неудобным из-за лицемерия владения рабами, но публично он выступал за постепенную отмену рабства. В своем завещании он просил освободить своих рабов после смерти Марты. Хотя у них с Мартой были хорошие отношения, большой любовью его жизни была Салли Фэйрфакс, жена его друга Джорджа. Отказавшись от свойственного ему самоконтроля, Вашингтон написал Салли в конце своей жизни, признав, что его моменты с ней были самыми счастливыми в его жизни.
14 декабря 1799 года Вашингтон умер от тяжелого респираторного заболевания. В своем завещании он смиренно назвал себя Джорджем Вашингтоном из Маунт-Вернона, гражданином Соединенных Штатов.
ПОДРОБНЕЕ: Последние годы Джорджа Вашингтона — и внезапная мучительная смерть
из ARPANET в Интернет
Это эссе — последнее из серии из четырех частей, посвященной годовщине первого сообщения, отправленного через ARPANET, прародителя Интернета, 29 октября 1969 года.
В современном мире высоких технологий практически любое новое устройство (даже холодильник, не говоря уже о телефонах или компьютерах) рождается достаточно «умным», чтобы легко подключаться к глобальной сети. Это возможно, потому что в основе этой всемирной инфраструктуры, которую мы называем Интернетом, лежит набор общих коммуникационных стандартов, процедур и форматов, называемых протоколами. Однако, когда в начале 1970-х первые четыре узла ARPANET стали полностью функциональными, все было немного сложнее. Обмен данными между разными компьютерами (не говоря уже о разных компьютерных сетях) был не таким простым, как сегодня.Наконец, появилась надежная сеть с коммутацией пакетов, к которой можно было подключиться, но не было универсального языка для общения через нее. Фактически, у каждого хоста был набор определенных протоколов, и для входа в систему пользователи должны были знать собственный «язык» хоста. Использование ARPANET было похоже на предоставление телефона и неограниченного кредита только для того, чтобы узнать, что единственные пользователи, которым мы можем позвонить, не говорят на нашем языке.
Интерфейс ARPANET для Xerox PARC’s PDP-10. История компьютеровКак и ожидалось, вначале новая сеть почти не использовалась.Фактически, за исключением небольшого круга людей, непосредственно вовлеченных в проект, гораздо большая толпа потенциальных пользователей (например, аспирантов, исследователей и многих других, кто, возможно, извлекла выгоду из этого), казалось, совершенно не заинтересована в использовании ARPANET. Единственное, что поддерживало работу сети в те первые месяцы, — это люди, меняющие работу. Фактически, когда исследователи переместились на один из других сетевых сайтов — например, из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе в Стэнфорд, — тогда и только тогда использование ресурсов этих сайтов увеличилось.Причина была довольно проста: провиденциальные переселенцы принесли с собой подаренные знания. Они знали процедуры, используемые на другом сайте, и, следовательно, они знали, как «разговаривать» с главным компьютером в своем старом отделе.
Чтобы найти решение этой неприятной проблемы, Робертс и его сотрудники создали специальную группу исследователей — большинство из которых все еще являются аспирантами — для разработки программного обеспечения «хост-хост». Первоначально группа называлась Network Working Group (NWG), и ее возглавлял аспирант Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Стив Крокер.Позже, в 1972 году, группа сменила название на International Network Working Group (INWG), и руководство перешло от Крокера к Винту Серфу. По словам Крокера:
Сетевая рабочая группа состоит из заинтересованных людей с существующих или потенциальных сайтов сети ARPA. Членство не закрыто. [NWG] занимается программным обеспечением HOST, стратегиями использования сети и первоначальным опытом работы с сетью.
NWG была особой организацией (первой в своем роде), занимавшейся не только мониторингом и проверкой технических аспектов сети, но, в более широком смысле, всеми ее аспектами, даже моральными или философскими.Благодаря творческому руководству Крокера дискуссия в группе проходила с помощью весьма оригинального и довольно демократичного метода, который все еще используется пять десятилетий спустя. Чтобы общаться со всей группой, все, что нужно было сделать участнику, — это отправить простой запрос на комментарий (RFC). Чтобы не наступить кому-то на ногу, записи должны были считаться «неофициальными» и «не имеющими статуса». Членство в группе не было закрытым, и «заметки могут быть сделаны кем угодно на любом сайте». Минимальная длина RFC была и остается «одним предложением».
Открытость процесса RFC помогла стимулировать участие членов очень разнородной группы людей, от аспирантов до профессоров и руководителей программ. Следуя «духу безудержного участия в заседаниях рабочих групп», метод RFC оказался важным активом для людей, вовлеченных в проект. Это помогло им открыто задуматься о целях и задачах сети, как в ее технической инфраструктуре, так и за ее пределами.
Значение как RFC-метода, так и NWG выходит далеко за рамки той важной роли, которую они сыграли в установлении стандартов для современного Интернета.И то, и другое помогло сформировать и укрепить новую революционную культуру, которая во имя знаний и решения проблем имеет тенденцию игнорировать иерархию власти как неудобства, выделяя при этом нетворкинг как единственный путь к поиску наилучшего решения проблемы, любой проблемы. В такой среде имеет значение не конкретное видение или идея, а благополучие самой среды, то есть сети.
Эта особая культура информирует всю коммуникационную галактику, которую мы сегодня называем Интернетом; фактически, это один из определяющих элементов.Потомки брака между RFC и NGW называются веб-журналами, веб-форумами, списками адресов электронной почты и, конечно же, социальными сетями, в то время как работа в Интернете теперь является ключевым аспектом во многих процессах человеческого взаимодействия, начиная от решения технических проблем. , чтобы найти решение более сложных социальных или политических вопросов.
Расширение сети
NWG, однако, потребовалось почти два года, чтобы написать программное обеспечение, но, в конце концов, к 1970 году у ARPANET появился свой первый протокол связи между хостами, Network Control Protocol (NCP).К декабрю 1970 года первоначальная сеть с четырьмя узлами расширилась до 10 узлов и 19 хост-компьютеров. Четыре месяца спустя сеть ARPANET выросла до 15 узлов и 23 узлов.
К этому времени, несмотря на доставку «пакетов данных» более года, ARPANET почти не показала признаков «полезных взаимодействий, которые имели место на [нем]». Хосты были подключены, но всем им не хватало правильной конфигурации (или знаний) для правильного использования сети. Чтобы «мир обратил внимание на коммутацию пакетов», Робертс и его коллеги решили публично продемонстрировать ARPANET и ее возможности на Международной конференции по компьютерной связи (ICCC), проходившей в Вашингтоне, округ Колумбия.С., октябрь 1972 г.
Демонстрация прошла успешно: «[она] действительно ознаменовала собой серьезное изменение в отношении к реальности коммутации пакетов», — сказал Роберт Кан. Он включал, помимо прочего, демонстрацию того, как работают инструменты для измерения сети, отображение сетевого трафика IMP, редактирование текста на расстоянии, передачу файлов и удаленный вход в систему.
Это был просто замечательный набор онлайн-сервисов, все в одной комнате с примерно пятьюдесятью различными терминалами.
Демонстрация полностью смогла показать, как работает коммутация пакетов, людям, не участвовавшим в первоначальном проекте.Это вдохновило других последовать примеру сети Ларри Робертса. Международные узлы, расположенные в Англии и Норвегии, были добавлены в 1973 году; а в последующие годы во всем мире появились другие сети с коммутацией пакетов, независимые от ARPANET. Этот переход от относительно небольшой экспериментальной сети к сети (в принципе), охватывающей весь мир, поставил перед разработчиками ARPANET новую задачу: как сделать разные сети, в которых используются разные технологии и подходы, способными взаимодействовать друг с другом?
Концепция «Интернета» или «сети с открытой архитектурой», впервые представленная в 1972 году, иллюстрирует критическую потребность в расширении сети за пределы ее ограниченного ограниченного круга хост-компьютеров.
Существующий протокол управления сетью (NCP) не отвечал требованиям. Он был разработан для управления обменом данными между хостами в одной сети. Чтобы построить по-настоящему открытую, надежную и динамичную сеть сетей, нужен был новый общий протокол. На это ушло несколько лет, но, в конце концов, к 1978 году Роберт Кан и Винт Серф (двое из сотрудников BBN) сумели спроектировать его. Они назвали это протоколом управления передачей / Интернет-протоколом (TCP / IP). Как объяснил Серф
«задача TCP состоит в том, чтобы просто принять поток сообщений, созданный одним ХОСТОМ, и воспроизвести поток на чужом принимающем ХОСТЕ без изменений.’
Приведу пример: когда пользователь отправляет или извлекает информацию через Интернет — например, обращается к веб-страницам или загружает файлы на сервер — TCP на машине отправителя разбивает сообщение на пакеты и отправляет их. Вместо этого IP — это часть протокола, связанная с «адресацией и пересылкой» этих отдельных пакетов. IP — важная часть нашей повседневной работы в Интернете: без него было бы практически невозможно найти информацию, которую мы ищем, среди миллиардов компьютеров, подключенных сегодня к сети.
TCP / IP Как это работает. Винт Серф / ВебНа принимающей стороне TCP помогает собрать все пакеты в исходные сообщения, проверяя ошибки и порядок следования. Благодаря TCP / IP наконец стал возможен обмен пакетами данных между разными и удаленными сетями
Новый протокол Серфа и Хана открыл новые возможности сотрудничества между ARPANET и всеми другими сетями по всему миру, которые были вдохновлены работой ARPA.Были заложены основы всемирной сети, и двери были широко открыты для всех желающих.
ARPANET 1969-1977. ВикипедияРасширение ARPANET
В последующие годы сеть ARPANET консолидировалась и расширялась, оставаясь при этом практически неизвестной широкой публике. 1 июля 1975 года сеть была передана под непосредственный контроль Агентства оборонных коммуникаций (DCA). К тому времени в сети было уже 57 узлов.Чем больше он увеличивался, тем труднее было определить, кто на самом деле его использовал. Фактически не было инструментов для проверки активности пользователей сети. DCA забеспокоился. Сочетание высоких темпов роста и отсутствия контроля потенциально может стать серьезной проблемой для национальной безопасности. DCA, пытаясь контролировать ситуацию, выпустило серию предупреждений против любого несанкционированного доступа и использования сети. В своем последнем информационном бюллетене перед уходом на пенсию, назначенный DCA менеджером сети ARPANET, майор Джозеф Хоуни написал:
Только военнослужащие или лица, утвержденные спонсором ARPANET, работающие по государственным контрактам или грантам, могут использовать ARPANET.[…] Файлы не должны [обмениваться] кем-либо, если только они не являются файлами, объявленными как ARPANET-общедоступные, или если разрешение не было получено от владельца. Публичные файлы в ARPANET не должны считаться общедоступными файлами за пределами ARPANET и не должны передаваться, а их содержимое передаваться или продаваться широкой публике без разрешения DCA или спонсоров ARPANET.
Однако эти предупреждения в значительной степени игнорировались, поскольку большинство сетевых узлов, по словам Хоуни, имели «слабый или несуществующий доступ хоста к механизму управления».К началу 1980-х годов сеть была по существу зоной открытого доступа как для авторизованных, так и для неавторизованных пользователей. Ситуация усугубилась резким падением цен на компьютеры. Поскольку потенциальное количество машин, способных подключаться к сети, постоянно увеличивается, обеспокоенность по поводу ее уязвимости достигла новых высот.
Военные игры.Популярный фильм 1983 года «Военные игры» о молодом компьютерном гении, которому удается подключиться к суперкомпьютеру в NORAD и почти запускать World Word III из своей спальни, прекрасно передал настроение военных по отношению к сети.К концу того года министерство обороны, «сделав самый большой на сегодняшний день шаг против незаконного проникновения компьютеров», как сообщала The New York Times, «разделило глобальную компьютерную сеть на отдельные части для военных и гражданских пользователей, тем самым ограничив доступ. университетскими исследователями, злоумышленниками и, возможно, шпионами ».
Сеть ARPANET была фактически разделена на две отдельные сети: одну по-прежнему называли ARPANET, в основном предназначенную для исследований, а другую — MILNET, военную оперативную сеть, защищенную строгими мерами безопасности, такими как шифрование и ограниченный контроль доступа.
Карта ARPANET 1982 г. ВИКИПЕДИЯК середине 1980-х годов сеть широко использовалась исследователями и разработчиками. Но это также было подхвачено растущим числом других сообществ и сетей. Переход к приватизированному Интернету занял еще десять лет, и в значительной степени этим занимался Национальный научный фонд (NSF). Собственная сеть NFTNET НФС имела начал использовать ARPANET в качестве своей основной цепи с 1984 года, но к 1988 году НФС уже начал коммерциализацию и приватизацию в Интернете путем содействия развитию «частного» и «дальнемагистральных сетей».Роль этих частных сетей заключалась в создании новых или поддержании существующих локальных / региональных сетей, обеспечивая при этом доступ своих пользователей ко всему Интернету.
Сеть ARPANET была официально выведена из эксплуатации в 1990 году, в то время как в 1995 году сеть NFTNET была закрыта, а Интернет фактически приватизирован. К тому времени сеть — больше не частный анклав компьютерных ученых или военных — превратилась в Интернет, новую галактику коммуникации, готовую к всестороннему исследованию и заселению.
Интернет
На ранних стадиях, между 60-ми и 70-ми годами, коммуникационная галактика, порожденная ARPANET, была не только в основном неизведанным пространством, но, по сравнению с сегодняшними стандартами, также в основном пустым.Так продолжалось и в 90-е годы, прежде чем технология, впервые использованная в проекте ARPANET, стала основой Интернета.
Сэр Тим Бернерс-Ли и первая страница в Интернете. Тим Бернерс Ли / ВебВ 1992 году, во время первого этапа популяризации, глобальные сети, подключенные к Интернету, обменивались примерно 100 гигабайтами (ГБ) трафика в день. С тех пор трафик данных рос в геометрической прогрессии вместе с количеством пользователей и популярностью сети.Десять лет спустя, благодаря всемирной паутине Тима Бернерса Ли (1989), становится все больше и больше дешевых и мощных инструментов для навигации по галактике, не говоря уже о бурном росте социальных сетей с 2005 года. Итак, «в день» превратилось в «в секунду», и в 2014 году глобальный интернет-трафик достиг своего пика на уровне 16 000 Гбит / с, причем эксперты прогнозируют, что к концу десятилетия это число увеличится в четыре раза.
Тем не менее, числа иногда могут быть обманчивыми, а также сбивать с толку непрофессионального читателя.За их сухой формальностью скрывается простой факт: длительное воздействие того первого заикания «привет» в Калифорнийском университете 29 октября 1969 года резко превзошло очевидную техническую тривиальность заставить два компьютера разговаривать друг с другом. Спустя почти пять десятилетий после эксперимента Клейнрока и Клайна в Калифорнии, Интернет, возможно, стал движущей силой повседневной жизни более трех миллиардов человек во всем мире. Для растущего числа пользователей одна минута жизни в Интернете должна быть одновременно частью бесконечного потока обмена опытом, который включает, среди прочего, просмотр более 165 000 часов видео, доступ к 10 миллионам рекламных объявлений, проигрывает почти 32 000 часов музыки и отправляет и получает более 200 миллионов писем.
Несмотря на то, что на разных уровнях участия жизнь почти половины населения мира все больше определяется этой расширяющейся коммуникационной галактикой.
Мы используем глобальную сеть практически для всего. «Я в Интернете», «Загляну в Интернет», «Это в Интернете» и другие подобные стандартные фразы превратились в портфолио для все большего числа занятий: от болтовни с друзьями до поиска любви; от походов по магазинам до учебы в университете; от игры к заработку на жизнь; от того, чтобы стать грешником, к соединению с Богом; от ограбления незнакомца до преследования бывшего любовника; список практически бесконечен.
Но это еще не все. Расширение Интернета тесно связано с политикой. Чем больше людей принимают эту новую эпоху коммуникативного изобилия, тем больше она влияет на то, как мы проявляем нашу политическую волю в этом мире. Победа Барака Обамы в 2008 году, Indignados в Испании в 2011 году, Движение пяти звезд в Италии в 2013 году, Wikileaks Джулиана Ассанжа и разоблачения Эдварда Сноудена секретной системы наблюдения АНБ — всего лишь несколько примеров, которые показывают, как только в последнем В течение десятилетия Интернет изменил то, как мы взаимодействуем с политикой и бросаем вызов власти.Однако файлы Сноудена также высвечивают другую, гораздо более темную сторону истории: чем больше мы объединяемся в сеть, тем больше мы становимся незаметно уязвимыми, доступными для поиска и наблюдения.
Спустя несколько десятилетий после начала пути нам еще предстоит полностью раскрыть потенциал «Межгалактической сети», придуманной Ликлайдером в начале 1960-х годов. Однако квазиидеальный симбиоз между людьми и компьютерами, который мы испытываем каждый день, хотя и не без тени, возможно, является одним из величайших достижений человечества.
Как родился Вишну. Вишну Пуран I. Как родился Вишну? Существовал ли он с начала творения? Знайте, что говорит Вишну Пуран
Шри Вишну объясняет Лакшми сущность жизни. Кадр из Вишну Пуран & nbsp
Господь Вишну, которого мы все называем Паланкартой (хранитель, хранитель и защитник), как полагают, существовал еще до сотворения Вселенной. Люди часто задаются вопросом, как появился на свет Господь Вишну или как он родился.Вот ответ тем, у кого есть такие вопросы. Согласно Вишну Пурану, единственный, кто выжил даже после полного разрушения (Пралай), был Вишну. И поэтому, чтобы поддерживать цикл творения, разрушения и воссоздания, Вишну начал воскрешение вселенной, родив Брахму из своего флота.
Вскоре после рождения Брахмы для создания жизни на земле, Вишну создал Господа Шиву из своего лба, чтобы положить конец путешествию различных форм жизни. Таким образом, он доверил Брахме и Махешу их соответствующие обязанности по формированию жизненного цикла.
Почему Господь Вишну создал Лакшми?
Помимо создания Брахмы и Махеша, Вишну также создал Лакшми из своей левой руки. И после получения независимой формы Лакшми задается вопросом, почему Вишну, который завершен сам по себе, нуждается в ней рядом с собой. Отвечая на ее вопрос, Вишну говорит, что точно так же, как цветок неполон без аромата, так и изображение неполно без отражения, мужчина неполон без женщины.
Более того, он говорит, что только женщина умеет питать жизнь своей любовью и заботой.Поэтому он говорит, что он будет известен как Лакшми Нараян, чтобы предположить, что мужчина неполноценен без женщины. Таким образом, он устанавливает тот факт, что творению необходимо, чтобы мужчина и женщина собрались вместе.
Таким образом, Шри Вишну сеет семена нового творения, чтобы начать новую югу, дав жизнь Брахме, Махешу и Лакшми.
Брахма, в свою очередь, рождает саптариши, чтобы передать знания человечеству. И впоследствии Брахма создает Ману и Шатрупу, первую пару на земле.
Так начинается Лила Шри Вишну, который задумывает совершенно новый мир после полного разрушения вселенной, чтобы передать новые и важные жизненные уроки.
Многоликая Иисус — Он родился, жил и умер евреем | От Иисуса к Христу | ФРОНТЛАЙН
Личность Иисуса нельзя понять отдельно от его еврейства.Гарольд В. Аттридж:
Лилиан Клаус, профессор новозаветной школы богословия Йельского университета.Какое религиозное влияние на [Иисуса] было преобладающим?
Иисус определенно находился под влиянием традиций Израиля, в этом нет никаких сомнений.Но в какой форме эти традиции дошли до него в Галилее в начале первого века, остается неясным. Он наверняка знал бы о Храме в Иерусалиме и, вероятно, как гласит предание … он бы отправился в Иерусалим на основные фестивали паломничества. Он знал бы о ритуалах Храма, об их искупительном игнорировании. Я подозреваю, что он праздновал бы Пасху со своей семьей и знал бы о надеждах, вложенных в Пасху на божественное избавление.Он, вероятно, знал о растущем фарисейском движении, которое проповедовало понятие чистоты, доступное всем евреям, а не только тем, кто служил в культе Храма. Он, конечно, знал бы еврейские писания … И мы можем видеть в некоторых из его притч, как он играет с изображениями из писаний. Например, великий кедр Ливанский из Иезекииля, вероятно, играет роль в его описании горчичного зерна, которое становится деревом, и, вероятно, в этом есть элемент пародии.Итак, его отношения с библейским наследием сложны, но, безусловно, важны для его формирование ….
Shaye I.D. Коэн:
Самуэль Унгерлейдер, профессор иудаики и профессор религиоведения Университета БраунаБыл ли Иисус евреем, и если бы он был евреем, как бы это повлияло на его жизненный опыт, когда он рос в Галилее?
Был ли Иисус евреем? Конечно, Иисус был евреем. Он родился от еврейской матери в Галилее, еврейской части мира.Все его друзья, соратники, коллеги, ученики, все они были евреями. Он регулярно поклонялся в еврейских общинных богослужениях, которые мы называем синагогами. Он проповедовал по еврейскому тексту, по Библии. Он отмечал еврейские праздники. Он совершил паломничество в еврейский храм в Иерусалиме, где находился под властью священников … Он жил, родился, жил, умер, учился как еврей. Это очевидно любому случайному читателю евангельского текста. Поразительно не столько то, что он был евреем, сколько то, что Евангелия не утверждают, что это не так.Евангелия еще не понимают, что Иисус был кем-то иным, кроме еврея. Евангелия даже не предполагают, что он пришел, чтобы основать новую религию, идею, совершенно чуждую всем текстам Евангелия и совершенно чуждую Павлу. Это идея, которая возникнет позже. Таким образом, сказать, что он был евреем, было бы трюизмом, просто излагать идею, которая на первый взгляд настолько очевидна, что можно даже подумать, что ее даже нужно сказать. Но, конечно, об этом нужно сказать, потому что все мы знаем, что происходит позже в этой истории, где оказывается, что христианство становится чем-то другим, нежели иудаизм, и в результате Иисус в ретроспективе рассматривается не как еврей, а как что-то еще, как основоположник христианства.Но, конечно, он был евреем.
Паула Фредриксен:
Уильям Гудвин Аурелио, профессор признания Священного Писания, Бостонский университетБыл ли Иисус евреем? Почему это так важно для нас и почему это повлияло на его восприятие?
Что меня удивляет, когда я читаю истории об Иисусе в Новом Завете, так это то, насколько он полностью погружен в этот первый век … еврейский мир религиозной практики и благочестия. Мы склонны отвлекаться на главную сюжетную линию Евангелий, потому что ждем, пока история дойдет до распятия.Но в этой истории и в рассказах евангелистов, заполняющих пробел между Галилеей и Иерусалимом, Иисус постоянно представлял себя входящим в синагогу в субботу. Он представлен как идущий в Иерусалим на праздники паломничества, особенно у Иоанна, на любое количество праздников паломничества, и в синоптических евангелиях, что наиболее важно, на Пасху. Иерусалим на Песах — это не то место, в котором вы хотели бы оказаться, если только вы не были действительно привержены совершению ужасно большого количества ритуальных действий с огромным историческим резонансом….
[W] То, что мы узнали из евангельских историй, не означает, что Иисус не был евреем. Наоборот. Он полностью погрузился в иудаизм своего времени. Из Евангелий мы узнаем, что он не является членом одной из групп, отличительные черты которых Иосиф Флавий дал нам. Он не саддукеи. Он не фарисей. Он всегда спорит с фарисеями. Он не ессей. Он не бунтарь. И тот факт, что он спорит с другими людьми, которые могут быть членами этих других групп, просто означает, что он еврей, потому что это то, что все эти евреи делали друг с другом — все время спорили друг с другом…
Более подробную информацию об иудаизме Иисуса см. В книге Ярослава Пеликана «Раввин». .
Ричард РайтЯ НЕ настолько претенциозен, чтобы вообразить, что я могу полностью отчитаться за мою собственную книгу Native Son . Но я постараюсь объяснить как можно больше из этого, его источники, материал, который вошел в него, и изменяющееся отношение к этому материалу, которое я испытывал в течение многих лет. В фундаментальном смысле художественный роман представляет собой слияние двух крайностей; это глубоко интимное выражение со стороны сознания, выраженное в терминах наиболее объективных и общеизвестных событий. Это одновременно что-то частное и публичное по самой своей природе и структуре. Автора, который пытается выложить свои карты на стол, сбивает с толку неуклонное осознание того, что его воображение — это своего рода общественное средство обмена: все, что он прочитал, почувствовал, подумал, увидел и запомнил, переводится в такие безличные расширения, как изношенная долларовая купюра. Чем внимательнее автор размышляет о том, почему он написал, тем больше он начинает рассматривать свое воображение как своего рода самогенерирующийся цемент, склеивающий его факты, а свои эмоции — как своего рода темную и непонятную конструкцию этих фактов. Всегда есть что-то, что не на кончике языка, что могло бы все это объяснить. Обычно он заканчивает тем, что обсуждает что-то далекое, что вызывает скептицизм и подозрения у тех, кто жаждет прямого объяснения. И все же автор жаждет объяснений. Но в тот момент, когда он делает попытку, его слова дрожат, поскольку он сталкивается с необъяснимым набором собственных эмоций и бросает им вызов. Эмоции субъективны, и он может передать их только тогда, когда оденет их в объективный облик; и как он может быть таким высокомерным, чтобы знать, когда он одевает правильные эмоции в правильный воскресный костюм? У него всегда остается тревожное представление о том, что, возможно, любая объективная драпировка так же хороша, как и любая другая, для любых эмоций. И в тот момент, когда он действительно приукрашивает эмоцию, его разум сталкивается с загадкой этой «прикрытой» эмоции, и он остается с нетерпеливым испугом вглядываться в смутные пределы своей собственной, необщительной жизни. С неохотой он приходит к выводу, что отчитаться за его книгу — значит отчитаться за его жизнь, и он знает, что это невозможно. Тем не менее, какой-то любопытный, своенравный мотив побуждает его дать ответ, поскольку есть ощущение, что его достоинство как живого существа подвергается сомнению из-за чего-то внутри него, чего не понимают. Итак, вначале я откровенно говорю, что есть фазы Native Son , которые я не буду пытаться объяснить. В моей книге есть значения, о которых я не подозревал, пока они буквально не вылились на бумагу. Я набросаю схему того, как я, , сознательно, , получил материалы, которые вошли в Native Son , но многие вещи я опущу не потому, что хочу, а просто потому, что я их не знаю. . Рождение Большого Томаса восходит к моему детству, и там было не один Большой, а много, больше, чем я мог сосчитать, и больше, чем вы подозреваете. Но позвольте мне начать с первого Bigger, которого я назову Bigger No. I. Когда я был босоногим ребенком в Джексоне, штат Миссисипи, был мальчик, который терроризировал меня и всех мальчиков, с которыми я играл. Если бы мы играли в игры, он бы подкрадывался и вырывал у нас наши мячи, биты, волчки и шарики.Мы стояли, надуясь, принюхиваясь, пытаясь сдержать слезы, выпрашивая игрушки. Но Биггер отказался. Мы никогда не требовали, чтобы он их вернул; мы боялись, а Большой был плохим. Мы видели, как он давил на мальчиков, когда злился, и мы не хотели рисковать. Мы никогда не возвращали наши игрушки, если не льстили ему и не заставляли его чувствовать, что он превосходит нас. Затем, возможно, если ему захотелось, он снизошел до нас, бросил их в нас, а затем быстро дал каждому из нас возможность внести свой вклад в сделку, просто чтобы заставить нас почувствовать его полное презрение. Так и жил Bigger No. Его жизнь была постоянным вызовом для других. Он всегда шел своим путем, правильным или неправильным, и те, кто ему противоречил, заставляли его драться. И никогда он не был счастливее, чем когда кто-то загнал в угол и был в его власти; казалось, что в такие моменты в нем заключался самый глубокий смысл его убогой жизни. Я не знаю, какова была судьба Большого. Нет. Я была. Его чванство поглотила амнезия моего детства.Но я подозреваю, что его конец был насильственным. Во всяком случае, он произвел на меня сильное впечатление; может быть, потому, что втайне я хотел быть похожим на него и боялся. Я не знаю. Если бы я знал только одну Большую, у меня не было бы написано Родной сын . Позвольте мне назвать аккуратный Bigger No. 2; ему было около семнадцати и крепче первого Больше. Поскольку я тоже стал старше, мне стало немного меньше боится его. И твердость этого Bigger No. 2 не было направлено на меня или других негров, но к белым, правившим на юге.Он купил одежду и еду в кредит и не платили бы за них. Он жил в грязных лачугах белых помещиков и отказался платить арендную плату. Конечно, денег у него не было, но мы тоже. Мы обошлись без предметов первой необходимости и морили себя голодом, но он никогда не стал бы. Когда мы спросил его, почему он так поступил, он сказал нам (как хотя мы были маленькими детьми в детском саду), что у белых было все, а у него ничего. Кроме того, он говорил нам, что мы были дураками, не получив желаемого, пока были живы в этом мире.Мы слушали и молча соглашались. Нам очень хотелось верить и поступать так, как он, но мы боялись. Мы были южными неграми, были голодны и хотели жить, но мы больше хотели затянуть пояса, чем рисковать конфликтом. Большой № 2 хотел жить, и он это сделал; он был в тюрьме, когда я в последний раз слышал о нем. Был Большой № 3, которого белые называли «плохим негром». Он буквально нес свою жизнь в руках. Однажды я работал кассиром в негритянском кинотеатре (все кинотеатры в Дикси принадлежат Джиму Кроу; есть фильмы для белых и фильмы для черных), и много раз Bigger No.3 подошел к двери, сильно ущипнул меня за руку и вошел в театр. С обидой и молча я ласкал свою ушибленную руку. Сейчас хозяин подходил и спрашивал, как дела. Я указывал на затемненный театр и говорил: «Там побольше». «Он заплатил?» — спрашивал хозяин. «Нет, сэр», — отвечал я. Хозяин опускал уголки губ и сквозь зубы говорил: «На днях мы убьем этого проклятого негра». И на этом эпизод заканчивался.Но позже Большой № 3 был убит во времена Сухого закона: при доставке спиртного к покупателю ему прострелил спину белый полицейский. А потом был Большой № 4, единственным законом которого была смерть. Южные законы Джима Кроу были не для него. Но когда он смеялся, ругал и ломал их, он знал, что когда-нибудь ему придется заплатить за свою свободу. Его бунтарский дух заставлял его нарушать все табу, и, следовательно, он всегда колебался между настроениями сильного восторга и депрессии.Он никогда не был счастливее, чем когда перехитрил какой-то глупый обычай, и никогда не был более меланхоличным, чем когда размышлял о невозможности когда-либо быть свободным. У него не было работы, потому что он считал рытье канав за пятьдесят центов в день рабством. «Я не могу жить на этом», — говорил он. Иногда я застал его за чтением книги; он останавливался и в шутливой, задумчивой и циничной манере подражал выходкам белых людей. Обычно он заканчивал мимику в депрессивном состоянии и говорил: «Белые люди не позволят нам ничего делать.«Большую №4 отправили в приют для душевнобольных. Затем был Большой № 5, который всегда ездил на трамваях Джима Кроу, не платя, и садился, где ему заблагорассудится. Я помню, как однажды утром он сел в трамвай (все трамваи в Дикси разделены на две части: одна часть предназначена для белых и помечена — ДЛЯ БЕЛЫХ; другая часть предназначена для негров и имеет маркировку — ДЛЯ ЦВЕТНЫХ) и сидит в белом. раздел. Кондуктор подошел к нему и сказал: «Давай, негр.Двигайся туда, где тебе место. Разве ты не умеешь читать? »Больший ответил:« Нет, я не умею читать ». Кондуктор вспыхнул:« Встань с этого места! »Биггер вынул свой нож, открыл его, беспечно держал в руке и ответил: «Сделай меня». Кондуктор покраснел, моргнул, сжал кулаки и пошел прочь, запинаясь: «Проклятая мразь земли!» Перед машиной и Негры, сидящие в секции Джима Кроу, подслушали: «Это тот негр Большого Томаса, и тебе лучше оставить его в покое.«Негры испытали сильную вспышку гордости, и трамвай продолжил свой путь без происшествий. Я не знаю, что случилось с Большим № 5. Но я могу догадаться. Большие Томасы были единственными известными мне неграми, которые систематически нарушали законы Джима Кроу Юга и ускользали от этого, по крайней мере, на короткое приятное время. В конце концов, белые, ограничивавшие их жизнь, заставили их заплатить ужасную цену. Их расстреливали, вешали, калечили, линчевали и, как правило, преследовали до тех пор, пока они не были мертвы или их дух не сломлен. У этого бихевиористского паттерна было много вариаций. Позже я столкнулся с другими Большими Томасами, которые не реагировали на запертые Черные пояса с такой же крайностью и жестокостью. Но прежде чем я использую Большого Томаса в качестве трамплина для изучения более мягких типов, я лучше укажу более точно природу среды, которая породила этих людей, иначе у читателя останется впечатление, что они по сути и органически плохи. В Дикси есть два мира, белый мир и черный мир, и они физически разделены.Есть белые и черные школы, белые церкви и черные церкви, белые и черные предприятия, белые кладбища и черные кладбища, и, насколько мне известно, белый Бог и черный Бог. . . . Это разделение было достигнуто после Гражданской войны террором Клу-клукс-клана, который сметал недавно освобожденного негра через поджоги, грабежи и смерть Сената Соединенных Штатов, Палаты представителей, законодательных собраний многих штатов и других стран. общественной, социальной и экономической жизни Юга.Мотив этого нападения был прост и актуален. Империалистический рывок истории вырвал негра из его африканского дома и по иронии судьбы поместил его на самые плодородные плантации Юга; и, когда негр был освобожден, он превосходил белых по численности во многих из этих плодородных областей. Таким образом, шла ожесточенная и ожесточенная борьба за то, чтобы не допустить негров к голосованию, поскольку, если бы у него была возможность проголосовать, он автоматически контролировал бы самые богатые земли Юга, а вместе с ними и социальную, политическую и экономическую судьбу страны. треть республики.Хотя Юг политически является частью Америки, проблема, с которой она столкнулась, была своеобразной, и борьба между белыми и черными после Гражданской войны была, по сути, борьбой за власть, охватившей тринадцать штатов и затронувшей жизни десятков миллионов человек. людей. Но держать бюллетень от негра было недостаточно, чтобы держать его под контролем; лишение избирательных прав должно было быть дополнено целым арсеналом правил, табу и наказаний, призванных не только обеспечить мир (полное подчинение), но и гарантировать, что никакой реальной угрозы никогда не возникнет.Если бы негры жили на общей территории, отдельно от основной массы белого населения, эта программа угнетения, возможно, не приняла бы столь жестокую и жестокую форму. Но эта война шла между людьми, которые были соседями, чьи дома примыкали друг к другу, чьи фермы имели общие границы. Таким образом, оружия и лишения избирательных прав было недостаточно, чтобы заставить черного соседа держаться на расстоянии. Белый сосед решил ограничить количество образования, которое мог получить его черный сосед; решил не пускать его в полицию и местную национальную гвардию; изолировать его по месту жительства; Джиму Кроу его в общественных местах; ограничить его участие в профессиях и работе; и создать обширную, плотную идеологию расового превосходства, которая оправдала бы любой акт насилия, предпринятый против него для защиты господства белых; и, кроме того, чтобы научить его надеяться на малое и получать то немногое, не сопротивляясь. Но поскольку черные были так близки к той самой цивилизации, которая стремилась удержать их от них, потому что они не могли помочь , но каким-то образом отреагировали на ее стимулы и призы, и потому что сама ткань их сознания получила ее тон и тембр из стремлений этой доминирующей цивилизации, угнетение породило среди них бесчисленное множество реакций, от открытого слепого восстания до сладкой потусторонней покорности. В основном это тонко сбалансированное положение дел не сильно изменилось со времен Гражданской войны, за исключением тех частей Юга, которые были индустриализированы или урбанизированы.Эти отношения настолько непостоянны и напряжены, что если негр восстает против правил и табу, его линчуют, а причину линчевания обычно называют «изнасилование» — это модное словечко, которое приобрело такой гнусный оттенок, что может спровоцировать толпу где угодно в стране. Юг довольно быстро, даже сегодня. Теперь о вариациях паттерна Bigger Thomas. Некоторые из негров, живущих в этих условиях, получили религию, чувствовали, что Иисус искупит пустоту жизни, чувствовали, что чем более горькая жизнь была в настоящем, тем счастливее она будет в будущем.Другие, все еще цепляясь за этот краткий проблеск свободы после Гражданской войны, использовали тысячу уловок и уловок борьбы, чтобы завоевать свои права. Третьи проецировали свои обиды и страсти в более наивные и приземленные формы — блюз, джаз, свинг — и без интеллектуального руководства пытались создать для себя компенсаторную пищу. Многие работали под жарким солнцем, а затем избавлялись от беспокойной боли с помощью алкоголя. Кроме того, были те, кто стремился получить образование, и когда они его получили, пользовались его финансовыми плодами в стиле своих буржуазных угнетателей.Обычно они шли рука об руку с сильными белыми и помогали сдерживать своих стонущих братьев, поскольку это был самый безопасный образ действий. Те, кто это сделал, называли себя «лидерами». Чтобы дать вам представление о том, насколько полно эти «лидеры» работали с теми, кто угнетал, я могу сказать вам, что я прожил первые семнадцать лет своей жизни на Юге, даже не слыша и не видя ни одного акта восстания со стороны какого-либо негра. , за исключением Bigger Thomases. Но почему Биггер восстал? Никаких объяснений, основанных на жестких правилах поведения, дать нельзя.Но в его личности всегда были два психологически доминирующих фактора. Во-первых, по какой-то причуде обстоятельств он отдалился от религии и народной культуры своей расы. Во-вторых, он пытался отреагировать и ответить на призыв господствующей цивилизации, блеск которой пришел к нему через газеты, журналы, радио, фильмы и просто внушительный вид и звук повседневной американской жизни. Во многих отношениях его появление в качестве особого типа было неизбежным. По мере того, как я становился старше, я познакомился с кондиционированием Большого Томаса и его многочисленными оттенками, независимо от того, где я видел его в негритянской жизни.Это не было, как я уже сказал, таким вопиющим или крайним, как в оригиналах; но он все же был там, как неразвитый негатив. Иногда в районах, далеких от Миссисипи, я слышал, как негр говорит: «Я бы хотел, чтобы мне не пришлось так жить. Я чувствую, что хочу взорваться». Тогда гнев пройдет; он вернется к своей работе и попытается заработать несколько грошей, чтобы прокормить жену и детей. Иногда я слышал, как негр говорит: «Боже, как бы мне хотелось иметь флаг и свою страну.»Но это настроение скоро исчезнет, и он пойдет своим путем достаточно спокойно. Иногда я слышал, как бывший солдат-негр говорит: «Какого черта я сражался на войне? Они отделили меня, даже когда я предлагал свою жизнь за свою страну». Но он тоже, как и другие, скоро забудет, будет захвачен напряженной борьбой за хлеб. Я даже слышал, как негры в моменты гнева и горечи хвалят то, что Япония делает в Китае, не потому, что они верили в угнетение (сами были объектами угнетения), а потому, что они внезапно почувствовали бы, насколько опустошена их жизнь, когда они посмотрели на темные лица японских генералов в ротогравюрных приложениях воскресных газет.Они мечтали бы о том, каково было бы жить в стране, где они могли бы забыть свой цвет и сыграть ответственную роль в жизненно важных процессах жизни нации. Я даже слышал, как негры говорили, что, возможно, Гитлер и Муссолини в порядке; что, может быть, со Сталиным все в порядке. Они сказали это не из-за какого-либо интеллектуального понимания действующих в мире сил, а потому, что они чувствовал, что эти люди «делали вещи», фраза, которая заряжены большим смыслом, чем предполагают простые слова.Было в глубине души, когда они сказали это дикое и сильное желание (дикое и сильное бытие потому что это было подавлено!) принадлежать, быть идентифицированным, чувствовать, что они были живы, как и другие люди, чтобы быть забывчиво и радостно догнал событиях, чтобы ощутить чистое, глубокое, органичное удовлетворение делать работу вместе с другими. Только когда я переехал жить в Чикаго, я впервые серьезно задумался о написании Большого Томаса.Два элементы моего опыта объединены, чтобы я узнал о Больше как значимый и пророческий символ. Во-первых, будучи свободным от ежедневного давления среды Дикси, я смог овладеть собственными чувствами. Во-вторых, мой контакт с рабочим движением и его идеология заставила меня ясно увидеть Большое и почувствовать то, что он имел в виду. Я сделал открытие, что Большой Томас не был все время черный; он тоже был белым, и были буквально миллионы его повсюду.Расширение мое восприятие личности Большого было стержнем моя жизнь; это изменило цвет моего существования. Я пришел в сознание, сначала смутно, а потом уже с возрастающая ясность и убедительность обширного, запутанного бассейн человеческой жизни в Америке. Как будто я надел очки, сила которых была рентгеновский снимок позволяет мне глубже заглядывать в жизнь мужчин. Всякий раз, когда я брал газету, я больше не чувствовал что я читал только о поступках белых (негры редко упоминаются в прессе, если только они не совершили какое-то преступление!), но о сложной борьбе за жизнь, происходящей в моей стране, борьбе, в которую я был вовлечен.Я также чувствовал, что южный план угнетения был всего лишь придатком гораздо более обширной и во многих отношениях более безжалостной и обезличенной машины товарной прибыли. Профсоюзная борьба и проблемы начали приобретать для меня значение. Поток товаров через моря, подпитывающий и снижающий заработную плату мужчин, завораживал. Заявления иностранных правительств, их политика, планы и действия были рассчитаны и взвешены с учетом жизней окружающих меня людей.Я был буквально поражен, когда, читая произведения русских революционеров, наткнулся на описания «праздничной энергии масс», «локомотивов истории», «условий, необходимых для революции» и т. Д. Я подошел ко всем этим новым откровениям в свете Большого Томаса, его надежд, страхов и отчаяний; и я начал ощущать далекие родственные связи и ощущать с испугом и смущением возможность союзов между американским негром и другими людьми, обладающими родственным сознанием. Когда мой разум расширился в этой общей и абстрактной манере, он наполнился еще более яркими и конкретными примерами из жизни Большого Томаса. Городская среда Чикаго, выражающая более стимулирующую жизнь, заставила негров Больших Томасов отреагировать более бурно, чем даже на Юге. Более чем когда-либо я начал видеть и понимать факторы окружающей среды, которые привели к такому экстремальному поведению. Дело не в том, что Чикаго отделяет негров больше, чем на Юге, а в том, что Чикаго может предложить больше, что физический аспект Чикаго — шумный, многолюдный, наполненный чувством власти и удовлетворения — сделал гораздо больше, чтобы ослепить разум насмешливым чувством. Возможные достижения, которые навязанная им сегрегация вызвала у Биггера более бурную реакцию, чем на Юге. Таким образом, конкретная картина и абстрактные связи отношений подпитывали друг друга, делая друг друга более значимыми и давая моим эмоциям возможность реагировать на них с успехом и пониманием. Процесс был подобен качающемуся маятнику, каждое движение вперед и назад подбрасывало свой крошечный смысл и значение, каждое движение помогало развить тусклый негатив, который был имплантирован в мой разум на Юге. В этот период оттенки и нюансы, которые заполняли картину Биггера, исходили не столько от негритянской жизни, сколько от жизни белых, с которыми я познакомился и узнал.Я начал чувствовать, что у них есть свой собственный бихевиористский паттерн Большого Томаса, выросший из более тонкого и более широкого разочарования. Волны повторяющихся преступлений, глупые причуды и увлечения, резкие перемены в общественном вкусе, истерия и страхи — все это долгое время оставалось для меня загадкой. Но теперь я оглянулся на них и почувствовал сжатие и давление окружающей среды, которые придавали им характер и своеобразие. Я начал мысленно ощущать внутреннее напряжение людей, которых я встречал.Я не хочу сказать, что я думаю, что окружающая среда создает сознание (я полагаю, что это делает Бог, если Бог существует), но я действительно говорю, что я чувствовал и все еще чувствую, что окружающая среда обеспечивает инструменты, через которые организм выражает себя, и если эта среда искажена или спокойна, образ и манера поведения будут затронуты в сторону тупиковой напряженности или упорядоченного удовлетворения и удовлетворения. Позвольте мне привести примеры того, как я начал развивать тусклый негатив Большого.Я встретил белых писателей, которые рассказали мне о своих ответах, и они рассказали мне, как белые отреагировали на эту мрачную американскую сцену. И, пока они говорили, я переводил то, что они говорили, с точки зрения жизни Биггера. Но что еще важнее, я читал их романы. Здесь я впервые нашел способы и методы значимой оценки воздействия американской цивилизации на личности людей. Я взял эти техники, эти способы видения и ощущения, и исказил их, согнул, адаптировал, пока они не стали моими способами восприятия замкнутой жизни областей Черного пояса.Эта ассоциация с белыми писателями была спасательным кругом моей надежды изобразить негритянскую жизнь в художественной литературе, поскольку моя раса не обладала художественными произведениями, посвященными подобным проблемам, не имела опыта столь острой и критической проверки опыта, не имела романов с глубоким содержанием и бесстрашная воля до темных корней жизни. Вот примеры того, как я извлек из своего чтения информацию, относящуюся к Bigger: Вспомнил, как читал интересную брошюру о дружбе Горького и Ленина в ссылке.В буклете рассказывалось о том, как Ленин и Горький шли по лондонской улице. Ленин повернулся к Горькому и, указав, сказал: «Вот , их Биг Бен». «Есть их Вестминстерского аббатства». «Есть их библиотек». И сразу же, когда я читал этот отрывок, мой разум остановился, дразнил, испытывал трудности с попыткой вспомнить, связать разрозненные, но значимые события моей жизни. Какое-то время ничего не происходило, но я оставался убежденным, что когда-то слышал значение этих слов где-то раньше.Затем, внезапно почувствовав удовлетворение от того, что я получил немного больше знаний о мире, в котором я жил, я в конце концов сказал: «Это больше. Это реакция Большого Томаса». В обоих случаях глубокое чувство исключения было идентичным. Я узнал, что ощущение смотреть на вещи с болезненной и недопустимой наготой было переживанием, выходящим за пределы национальных и расовых границ. Именно это невыносимое чувство стольких ощущений и понимания, при этом живя на уровне социальной реальности, где взгляд на мир, который не создавался и не принадлежал человеку, поражал ослепляющей объективностью и осязаемостью, что заставило меня уловить революционный импульс. в моей жизни и жизнях тех, кто рядом со мной и далеко. Я помню, как читал отрывок из книги о старой России, в котором говорилось: «Мы должны быть готовы к бесконечным жертвам, если мы хотим свергнуть царя». И снова я сказал себе: «Я слышал это где-то, когда-то раньше». И снова я слышал, как Большой Томас, издалека и давным-давно, говорил какому-то белому человеку, который пытался навязать ему: «Я убью тебя и пойду в ад и заплачу за это». Живя в Америке, я слышал из далекой России горькие акценты трагического подсчета того, сколько человеческих жизней и страданий будет стоить человеку жить как мужчина в мире, который лишает его права жить достойно.Действия и чувства мужчин в десяти тысячах миль от дома помогли мне понять настроения и порывы тех, кто гуляет по улицам Чикаго и Дикси. Я не говорю, что слышал какие-либо разговоры о революции на Юге, когда был там ребенком. Но я слышал шепелявость, шепот, бормотание, которое однажды, под тем или иным стимулом, обязательно перерастет в открытое восстание, если не будут изменены условия, порождающие Большие Томасы. В 1932 году мне был драматически открыт другой источник информации, и я увидел данные удивительного характера, которые помогли прояснить личность Биггера.С того момента, как Гитлер пришел к власти в Германии и начал притеснять евреев, я старался отслеживать происходящее. И в бесчисленных случаях я был поражен, обнаруживая, либо со стороны фашистов, либо со стороны угнетенных, реакции, настроения, фразы, отношения, которые сильно напоминали мне о Большом, что помогало более отчетливо выявить темные очертания негатив, который лежал в глубине души. Я прочитал все отчеты о фашистском движении в Германии, которые попадались мне в руки, и от страницы к странице я встречал и узнавал знакомые эмоциональные паттерны.Что поразило меня с особой силой, так это озабоченность нацистов построением общества, в котором среди всех людей ( немцев, человек, конечно!) Существует одна солидарность идеалов, одна непрерывная циркуляция фундаментальных верований. понятия и предположения. Я сейчас не говорю о популярной идее систематизации мышления людей; Я говорю о неявных, почти бессознательных или предсознательных предположениях и идеалах, в соответствии с которыми действуют и живут целые нации и расы.И пока я читал эти нацистские страницы, я вспомнил, как негритянский проповедник с Юга рассказывал о жизни за пределами этого мира, жизни, в которой цвет мужской кожи не имеет значения, жизни, в которой каждый мужчина будет знать, что такое глубокое. в сердцах своих собратьев. И я мог слышать, как Биггер Томас, стоя на углу улицы в Америке, выражал свои мучительные сомнения и хронические подозрения, таким образом: «Я не собираюсь никому доверять. Все это рэкет, и каждый стремится получить то, что он может для себя.Может быть, если бы у нас был настоящий лидер, мы могли бы что-то сделать ». И я знал, что все еще нахожусь на пути изучения Большого, все еще в разгар современной борьбы за солидарность среди мужчин. Когда нацисты говорили о необходимости очень ритуализированной и символизированной жизни, я слышал, как Большой Томас в южной части Чикаго говорил: «Человек, нам нужен такой лидер, как Маркус Гарви. Нам нужна нация, флаг, армия. Мы, цветные, должны объединяться в группы и иметь генералов, капитанов, лейтенантов и так далее.Мы должны взять Африку и иметь национальный дом ». Я знал, что, слушая эти детские слова, белый человек насмешливо улыбнется им. Но я не мог улыбаться, потому что знал истинность этих простых слов от факты из моей собственной жизни. Глубокий голод в этих детских идеях был подобен вспышке молнии, освещающей весь темный внутренний ландшафт разума Биггера. Эти слова говорили мне, что цивилизация, породившая Биггера, не содержала духовной поддержки, создала Никакая культура, которая могла бы поддерживать и утверждать его преданность и веру, не сделала его чувствительным и не оставила его в затруднительном положении, свободного агента, бродящего по улицам наших городов, горячего и кружащегося вихря недисциплинированных и неканализованных импульсов.Результаты этих наблюдений заставили меня почувствовать себя более чем когда-либо отчужденным от цивилизации, в которой я жил, и более чем когда-либо решился на задачу создания с помощью слов схемы образов и символов, направление которых могло бы привлечь симпатии, преданность и стремления людей. миллионы Больших Томасов во всех странах и расах. . . . Но больше всего на свете, как писатель, я был очарован сходством эмоционального напряжения между «Большим в Америке», «Большим» в нацистской Германии и «Большим» в старой России.Все Большие Томасы, белые и черные, чувствовали себя напряженными, испуганными, нервными, истеричными и беспокойными. Издалека ко мне пришли нацистская Германия и старая Россия, которые рассказали мне, что определенный современный опыт создает типы личностей, существование которых игнорирует расовые и национальные демаркационные линии, что эти личности несут с собой более универсальный элемент драмы, чем все, что я когда-либо встречал раньше; что эти личности были в основном навязаны мужчинам и женщинам, живущим в мире, фундаментальные предположения которого уже нельзя было принимать как должное: мир, охваченный национальной и классовой борьбой; мир, метафизические значения которого исчезли; мир, в котором Бог больше не существовал как ежедневный фокус человеческой жизни; мир, в котором люди больше не могли сохранять свою веру в конечное будущее.Это был высокоорганизованный мир, природа которого заключалась в конфликте и действии, мир, ограниченная область и видение которого властно побуждали людей удовлетворять свои организмы, мир, который существовал только на уровне животных ощущений. Это был мир, в котором миллионы людей жили и вели себя как пьяницы, глотая крепкий глоток тяжелой жизни, чтобы поднять их на волнующий момент, дать им трепетное чувство дикого ликования и удовлетворения, которое вскоре исчезло и подвело их . С нетерпением они сделали еще один глоток, желая избежать унылого, плоского вида вещей, затем еще одного, на этот раз более сильного, и тогда они почувствовали, что их жизнь имеет смысл.Образно говоря, вскоре они стали хроническими алкоголиками, людьми, жившими насилием, крайними действиями и ощущениями, ежедневно тонущими в постоянном нервном возбуждении. Из этих материалов я сделал свои первые политические выводы о Биггере: я чувствовал, что Биггер, американский продукт, коренной сын этой страны, нес в себе возможности коммунизма или фашизма. Я не хочу сказать, что мальчик-негр, которого я изобразил в Native Son , является коммунистом или фашистом.Он тоже не такой. Но он продукт дислоцированного общества; он обездоленный и лишенный наследства человек; он есть все это, и он живет среди величайшего изобилия на земле, и он ищет и чувствует выход. Пойдет ли он за каким-нибудь ярким истеричным лидером, который поспешно пообещает заполнить пустоту в нем, или он придет к взаимопониманию с миллионами своих единомышленников под руководством профсоюзов или революционеров, зависит от будущего ход событий в Америке.Но, учитывая эмоциональное состояние, напряжение, страх, ненависть, нетерпение, чувство исключения, жажду насильственных действий, эмоциональный и культурный голод, Большой Томас, несмотря на то, что его организм обусловлен, не станет пылким. или даже равнодушный сторонник status quo . Разница между напряженностью Биггера и немецкой разновидностью состоит в том, что Биггер из-за ограничений в образовании Америки для большей части ее негритянского населения находится в зарождающемся состоянии, еще не выраженном.И разница между стремлением Биггера к самоидентификации и российским принципом самоопределения состоит в том, что стремление Биггера из-за последствий американского угнетения, которое не позволило сформировать глубокие идеи солидарности среди негров, все еще находится в состоянии индивидуального гнева и ненависти. Здесь, как я почувствовал, было драмы, ! Кто первым коснется этих Больших Томасов в Америке, белый и черный? В течение долгого времени я размышлял над идеей написать роман, в котором негр Большого Томаса вырисовывался как символическая фигура американской жизни, фигура, которая будет хранить в себе пророчество о нашем будущем.Я твердо чувствовал, что он держал в себе, в той мере, в которой, возможно, ни один другой современный тип не мог, очертания действий и чувств, с которыми мы столкнемся в огромном масштабе в грядущие дни. Подобно тому, как каждый видит, когда входит в сосуды лаборатории медицинских исследований с алкоголем, содержащим ненормально большие или искаженные части человеческого тела, точно так же я увидел и почувствовал, что условия жизни, в которых негры вынуждены жить в Америке, содержат зародыши. эмоциональные предустановки того, как большая часть политического тела отреагирует на стресс. Итак, с таким большим количеством знаний о себе и мире, приобретенных и известных, почему бы мне не попытаться решить на бумаге проблему того, что произойдет с Большим? Почему бы мне, как ученому в лаборатории, не использовать свое воображение и придумывать ситуации из пробирки, помещать в них Большее и, руководствуясь моими собственными надеждами и страхами, то, что я узнал и запомнил, воплотить в художественной литературе? сформировать эмоциональное изложение и решение этой проблемы? Но несколько вещей препятствовали тому, чтобы я начал работать.Как и сам Биггер, я чувствовал, что ментальный цензор — продукт страхов, которые испытывает негр, живя в Америке, — стоит надо мной, закутанный в белое, и предупреждает меня не писать. Предупреждения этого цензора были переведены в мой собственный мыслительный процесс следующим образом: «Что подумают белые люди, если я нарисую такого мальчика-негра? вот так? Послушайте, один из них пришел и нарисовал для нас картину! »» Я чувствовал, что если бы я нарисовал картину Большого правдиво, было бы много реакционных белых, которые попытались бы сделать из него что-нибудь Я не собирался.И все же, и это было то, что усложняло задачу, я знал, что не смогу написать о Биггере убедительно, если бы не изобразил его таким, каким он был : то есть обиженным на белых, угрюмым, злым, невежественным, эмоционально нестабильным, подавленным. и необъяснимо воодушевленный временами, и даже неспособный из-за своей собственной неорганизованности, воспитанной в нем американским угнетением, объединиться с членами его собственной расы. И не могли бы белые неправильно истолковать Большого и, сомневаясь в его подлинности, сказать: «Этот человек проповедует ненависть против всей белой расы»? Чем больше я думал об этом, тем больше я убеждался, что если бы я не писал о Большом, как я видел и чувствовал его, если я не пытался сделать его живой личностью и в то же время символом всех больших вещей Я чувствовал и видел в нем, я бы реагировал так же, как и сам Биггер: то есть, я действовал бы из страха , если бы позволил тому, что, как я думал, белые сказали бы, сжимать и парализовать меня. Размышляя о Большом и о том, что он имел в виду, я сказал себе: «Я должен написать этот роман не только для того, чтобы другие читали, но и чтобы освободить себя от этого чувства стыда и страха». Фактически, роман со временем вырос для меня настолько, что написать его стало необходимостью; написание этого превратилось для меня в образ жизни. Другая мысль удержала меня от написания. Что сказали бы мои белые и черные товарищи по коммунистической партии? Эта мысль вызывала наибольшее недоумение.Политика — это сложная и узкая игра; его политика представляет собой совокупность желаний и чаяний миллионов людей. Его цели жесткие и просто очерченные, а умы большинства политиков застынут в ежедневных тактических маневрах. Как я мог создать такие сложные и широкие схемы ассоциативных мыслей и чувств, такие филигранные сети мечтаний и политики, не будучи ошибочно принятыми за «контрабандиста реакции», «идеологического путаница» или «индивидуалистического и опасного элемента»? Хотя мое сердце с коллективистским и пролетарским идеалом, я решил эту проблему, убедившись, что честная политика и честное чувство в образном представлении должны иметь возможность встречаться на общей здоровой основе без страха, подозрений и ссор.Более того, что более важно, я закалил себя, придя к выводу, что принимали или отвергали политики Bigger, на самом деле не имеет значения; Моя задача, как я это чувствовал, заключалась в том, чтобы освободить себя от этого бремени впечатлений и чувств, преобразовать их в образ Большого и сделать его истинным . Наконец, я чувствовал, что на карту поставлено право более глубокое, чем право политики или расы; то есть человека, права, права человека думать и чувствовать честно. И особенно тяжело сказалось на мне это личное и человеческое право, потому что по темпераменту я склонен удовлетворять требования моих собственных идеалов, а не ожидания других.Именно эта неясная потребность втягивала меня в рабочее движение с самого начала, и, проявляя ее, я лишь выполнял то, что считал законами своего собственного роста. Была еще одна сковывающая мысль, удерживавшая меня от работы. Это касается моей расы. Я спросил себя: «Что подумают обо мне негритянские врачи, юристы, дантисты, банкиры, школьные учителя, социальные работники и бизнесмены, если я нарисую такую картину Большого?» Из долгого и болезненного опыта я знал, что негритянский средний и профессиональный классы были людьми моей расы, которые больше других стыдились Большого и того, что он имел в виду.Сами чудом избежавшие реакционной модели Большого Томаса — более того, все еще сохраняя ее следы в рамках своих робких личностей — они не будут наслаждаться публичными напоминаниями о скромных, постыдных глубинах жизни, над которыми они наслаждались своей буржуазной жизнью. Они никогда не хотели, чтобы люди, особенно белых и человек, думали, что их жизнь так сильно затронута чем-то настолько мрачным и жестоким, как Большое. Их отношение к жизни и искусству можно описать одним абзацем: «Но, господинРайт, есть так много из нас, кто на , а не на , как Bigger! Почему бы вам не изобразить в своей художественной литературе лучших черт нашей расы, что-то, что покажет белым людям, что мы сделали в году, несмотря на угнетения? Не изображайте гнев и горечь. Улыбайтесь, когда к вам подходит белый человек. Никогда не позволяйте ему чувствовать, что вы настолько малы, что то, что он сделал, чтобы раздавить вас, заставило вас ненавидеть его! О, прежде всего, сохраните свою гордость ! » Но Bigger выиграл все эти претензии; он выиграл, потому что я чувствовал, что ищу более захватывающую и захватывающую игру.То, что имел в виду Большой, потребовало меня, потому что я всем своим существом чувствовал, что он важнее, чем то, что любой человек, белый или черный, мог бы сказать или попытаться сделать о нем, более важным, чем любой политический анализ, призванный объяснить или опровергнуть его. даже более важным, чем мое собственное чувство страха, стыда и неуверенности. Но Bigger все еще не был написан на бумаге. Долгое время я писал о нем в уме, но мне еще предстояло воплотить его в образ, дыхательный символ, задрапированный под маской единственной формы жизни, которую моя родина позволила мне глубоко узнать, что это жизнь американского негра в гетто.Но основная причина моей нерешительности заключалась в том, что меня мучила другая, гораздо более сложная проблема. Чем больше, насколько я видел и чувствовал его, это был огрызок многих реальностей; в нем было много уровней жизни. Во-первых, это была его личная и личная жизнь, это интимное существование, которое так трудно поймать и закрепить в художественной литературе, это неуловимое ядро бытия, те индивидуальные данные сознания, которые в каждом мужчине и женщине не похожи ни на что другое. Мне приходилось иметь дело со снами Биггера, его мимолетными мгновенными ощущениями, его тоской, видениями, его глубокими эмоциональными реакциями. Затем я столкнулся с той его частью, которая была двойственной в аспекте, тусклой, колеблющейся, той его частью, которая в такой степени является частью всех негров и всех белых, что я понял, что могу приписать это бумагу, только сначала почувствовав ее смысл в пределах моей собственной жизни. Большего привлекала и отталкивала американская сцена. Он был американцем, потому что был родным сыном; но он также был негритянским националистом в неопределенном смысле, потому что ему не разрешалось жить как американец.Таков был его образ жизни и мой; ни Биггер, ни я полностью не проживали ни в одном из лагерей. В этом двойственном аспекте общественного сознания Биггера я поставил националистическую сторону на первое место не потому, что я согласился с дикой и сильной ненавистью Биггера к белым людям, а потому, что его ненависть поставила его, как дикое животное в страхе, в положение, где он был самым символичным и объяснимым. Другими словами, его националистический комплекс был для меня концепцией, с помощью которой я мог понять больше общего смысла его жизни, чем каким-либо другим способом.Я попытался приблизиться к Биггеру оскалил и запутал националистических чувств с сознательными и информированными моими собственными. Тем не менее, Биггер не был достаточно националистом, чтобы чувствовать потребность в религии или народной культуре своего народа. Наиболее сложным в общественном сознании Биггера было то, что он парил между двумя мирами — между могущественной Америкой и своим чахлым местом в жизни — и я взял на себя задачу заставить читателя почувствовать эту Ничейную землю.Максимум, что я мог сказать о Большом, это то, что он чувствовал потребность всей жизни, а действовал исходя из этой потребности; это все. Помимо всего этого, была та американская часть Биггера, которая является наследием всех нас, та его часть, которую мы получаем от нашего видения и слушания, от школы, от надежд и мечтаний наших друзей; та его часть, о которой простые люди Америки никогда не говорят, но принимают как должное. Среди миллионов людей самые глубокие жизненные убеждения никогда не обсуждаются открыто; они ощущаются, подразумеваются, намекаются неявно и косвенно в их надеждах и страхах.Мы живем идеализмом, который заставляет нас верить, что Конституция — это хороший правительственный документ, что Билль о правах — это хороший правовой и гуманный принцип для защиты наших гражданских свобод, что каждый мужчина и женщина должны иметь возможность реализовать себя, искать свою индивидуальную судьбу и цель, свою особенную и непереводимую судьбу. Я не говорю, что Биггер знал это в тех терминах, в которых я говорю об этом; Я не говорю, что такая мысль когда-либо приходила ему в голову. Его эмоциональная и интеллектуальная жизнь никогда не была такой отчетливой.Но он знал это эмоционально, интуитивно, потому что его эмоции и его желания были развиты, и он уловил это, как и большинство из нас, из ментального и эмоционального климата нашего времени. Все это было в Большом, проклятое, похороненное, подразумеваемое, и мне пришлось развить это в вымышленной форме. Был еще один уровень жизни Биггера, который я чувствовал себя обязанным объяснить и воспроизвести, уровень, столь же труднодостижимый для обсуждения, как и для понимания в письменной форме. И здесь мне снова пришлось прибегнуть к своим собственным ощущениям в качестве руководства, поскольку Биггер в своей жизни не предлагал никаких четких словесных объяснений.Кажется, что где-то в этой темной части всей нашей жизни, в одних больше, чем в других, витает безобъектный, вневременной, внепространственный элемент первобытного страха и страха, происходящий, возможно, от нашего рождения (в зависимости от того, является ли ваш взгляд на личность Фрейдистский или нефрейдистский!), Страх и страх, которые оказывают побуждающее влияние на нашу жизнь, непропорционально его безвестности. И этот первый страх сопровождает из-за отсутствия лучшего названия рефлекторное побуждение к экстазу, полному подчинению и доверию.Здесь источники религии, а также истоки восстания. И в таком мальчике, как Большой, молодой, необразованный, чья субъективная жизнь была одета в рваные лохмотья американской «культуры», этот примитивный страх и экстаз были обнажены, обнажены, незащищены ни религией, ни структурой правительства, ни схемой общества. последние веры получат его любовь и доверие; незащищенные торговлей или профессией, верой или убеждениями; открыт для каждого банального взрыва ежедневных или ежечасных обстоятельств. В жизни Биггера был еще один уровень реальности: подразумеваемое политическое.Я уже упоминал, что у Биггера были импульсы, которые, как я чувствовал, присутствовали во время огромных потрясений в России и Германии. Что ж, каким-то образом мне пришлось заставить читателя почувствовать эти политические импульсы в терминах повседневных действий Биггера, помня при этом о вероятной опасности того, что меня заклеймят как пропагандиста те, кому не понравится тема. Затем были отношения Биггера с белой Америкой, как Северной, так и Южной, которые я должен был изобразить, но, увы, мне пришлось снова заявить об этом; отношения, последствия которых каждый негр, как шрамы, несет где-то в своем теле и разуме. Я также должен был показать, что угнетение повлияло на отношения Биггера с его собственным народом, как оно отделило его от них, как оно поставило его в тупик; как угнетение, кажется, сдерживает и подавляет в жертве те самые качества характера, которые так важны для эффективной борьбы с угнетателем. Потом был сказочный город, в котором жил Биггер, неописуемый город, огромный, ревущий, грязный, шумный, грубый, суровый, жестокий; город крайностей: жаркое лето и минусовые зимы, белые и черные люди, английский язык и чужие языки, иностранцы и коренные жители, корявая бедность и яркая роскошь, высокий идеализм и жесткий цинизм! Город настолько молод, что, размышляя о его короткой истории, человек, путешествующий в прошлое, внезапно останавливается на бесплодных просторах продуваемых ветрами прерий! Но город достаточно старый, чтобы уловить в домах своих длинных прямых улиц символы и образы вековой судьбы человека, истины, древней, как горы и море, драмы, столь же непреходящей, как душа самого человека! Город, ставший центром восточного, западного, северного и южного полюсов страны.Но город, чьи черные дымовые облака закрывают солнечный свет на семь месяцев в году; город, в котором прекрасным теплым майским утром можно почувствовать вонь скотных дворов; город, в котором люди настолько привыкли к бандам, убийствам и взяточничеству, что честно забыли, что правительство может притворяться порядочностью! Несмотря на все эти размышления, Bigger все еще не был написан. Однако два события вошли в мою жизнь и ускорили процесс, заставили меня сесть и фактически начать работать за пишущей машинкой, и просто перестали писать Bigger в моей голове, когда я шел по улице. Первым событием было то, что я получил работу в South Side Boys ‘Club, учреждении, которое пыталось вернуть тысячи негритянских больших томасов из ныряльщиков и переулков Черного пояса. Здесь, в широком масштабе, у меня была возможность наблюдать за Большим во всех его настроениях, действиях, привидениях. Здесь я впервые почувствовал, что богатые люди, которые платили мне зарплату, на самом деле наплевать на Биггера, что их доброта была вызвана в корне эгоистичными мотивами.Они платили мне за то, чтобы я отвлекал Биггера настольным теннисом, шашками, плаванием, шариками и бейсболом, чтобы он не бродил по улицам и не навредил ценному белому имуществу, примыкающему к Черному поясу. Я не осуждаю клубы мальчиков и пинг-понг как таковые; но этих маленьких временных промежутков было совершенно недостаточно, чтобы заполнить многовековую пропасть пустоты, которую американская цивилизация создала в этих Больших. Я чувствовал, что выполняю что-то вроде наряженной полицейской работы, и ненавидел это. Я усердно работал с этими Большими, и когда мне приходило время идти домой, я говорил себе себе под нос, чтобы никто не слышал: «Идите, мальчики! Докажите ублюдкам, которые дали Вам эти игры, что жизнь сильнее пинг-понга.. . . Покажите им, что полноценная жизнь труднее и горячее, чем они думают, даже если эта жизнь окутана черной кожей, которую они в глубине души презирают. . . . « Они сделали. Полицейские промокашки Чикаго — свидетельство того, насколько они сделали . Это был единственный способ сдержать себя, выполняя работу, которую ненавидел; на мгновение я позволил себе, опосредованно, почувствовать себя Большим — не сильно, совсем немного, просто маленький — но, тем не менее, он был. Второе событие, которое побудило меня написать о Bigger, было более личным и тонким. Я написал книгу рассказов, которая была опубликована под названием Дети дяди Тома . Когда стали появляться рецензии на эту книгу, я понял, что совершил ужасно наивную ошибку. Я обнаружил, что написал книгу, которую даже дочери банкиров могут читать, плакать и чувствовать себя хорошо. Я поклялся себе, что, если я когда-нибудь напишу еще одну книгу, никто не будет плакать по ней; что это будет так тяжело и глубоко, что им придется столкнуться с этим без утешения слез.Именно это заставило меня серьезно взяться за работу. Вот до этого момента я не переставал сильно думать о сюжете Native Son . Причина, по которой я этого не сделал, состоит в том, что я ни на минуту не беспокоился об этом. Я потратил годы на изучение Большого, что его сделало, что он имел в виду; Итак, когда пришло время писать, , что сделало его и что он имел в виду, составили мой сюжет. Но далеко идущие моменты его жизни должны были быть сформулированы в образных терминах, терминах, известных и приемлемых для обычного круга читателей, терминах, которые в ходе повествования могли бы манипулировать глубочайшими представлениями и убеждениями их жизни.Это далось легко. В тот момент, когда я начал писать, сюжет, так сказать, выпал. Я не пытаюсь упростить или сделать процесс слишком тонким. По сути, то, что произошло, очень легко объяснить. Любой негр, живший на Севере или на Юге, знает, что бесчисленное количество раз он слышал о каком-то мальчике-негре, которого забирали на улице и увозили в тюрьму и обвиняли в «изнасиловании». Это случается так часто, что, на мой взгляд, стало символом неопределенного положения негров в Америке.Я ни на секунду не сомневался в том, в какую социальную реальность или драматическую ситуацию я бы поместил Большого, какую жизнь в пробирке я создал, чтобы вызвать его самые глубокие реакции. Жизнь создавала сюжет снова и снова, насколько я знал его наизусть. Эти действия повторяются так часто, что, когда я был на полпути к работе над первым наброском Native Son , в газетах Чикаго вспыхнуло дело, аналогичное делу Биггера. (Многие газетные статьи и некоторые инциденты в Native Son — это всего лишь беллетризованные версии дела Роберта Никсона и переписанные статьи из Chicago Tribune .Действительно, едва ли Native Son были сняты с печати, судья Верховного суда Хьюго Л. Блэк дал нации длинный и яркий отчет о методах работы американской полиции с негритянскими мальчиками. Позвольте мне описать эту стереотипную ситуацию: волна преступности захлестывает город, и жители требуют действий полиции. Отрядные машины курсируют по Черному поясу и забирают первого мальчика-негра, который кажется бездомным и бездомным. Его держат под стражей около недели без предъявления обвинений или залога, без права общаться ни с кем, в том числе со своими родственниками.Через несколько дней этот мальчик «сознается» во всем, в чем его просят признаться, в любом преступлении, которое случайно оказывается нераскрытым и занесенным в календарь. Почему он признается? После того, как мальчика днем и ночью жарили на гриле, подвешивали за большие пальцы, болтали за ноги из окон двадцати этажей и избивали (в местах, которые не оставляют шрамов — копы нашли способ сделать это), он подписывает бумаги перед ним, бумаги которые обычно сопровождаются словесным обещанием мальчик, что он не пойдет на электрический стул.Конечно, его казнят или приговаривают к пожизненному заключению. Если вы думаете, что я рассказываю небылицы, поговорите с каким-нибудь белым полицейским, который работает в районе Черного пояса, и спросите его о подноготной. Когда чернокожего мальчика таким образом увозят в тюрьму, для него почти невозможно что-либо сделать. Даже хорошо расположенным негритянским адвокатам сложно защищать его, потому что мальчик признает себя виновным в один день, а затем не признает себя виновным в зависимости от степени давления и убеждения, которые оказываются на его напуганную личность с одной стороны или с другой стороны. Другие.Даже собственная семья мальчика напугана до смерти; иногда страх перед запугиванием со стороны полиции заставляет их нерешительно признать, что мальчик — их кровный родственник. Таково было отношение Америки к этим мальчикам, что если кого-то схватят и столкнут в полицейской камере с десятью белыми полицейскими, он запуган почти до того, что признается в чем-либо. Эти практики настолько далеки от того, с чем средний американский гражданин сталкивается в своей повседневной жизни, что требуется огромная сила его воображения, чтобы поверить в то, что это правда; тем не менее, этот же средний гражданин, с его добротой, американским спортивным мастерством и доброй волей, вероятно, будет действовать вместе с мафией, если уважающая себя негритянская семья переедет в его многоквартирный дом, чтобы избежать Черного пояса, его ужасов и ограничений.. . . Вот после всего этого, когда я сел за машинку, я не мог работать; Я не мог придумать хорошей начальной сцены для книги. Я определенно имел в виду те эмоции, которые хотел вызвать у читателя в этой первой сцене, но я не мог придумать тип конкретного события, которое передало бы мотив всей схемы книги, которая будет звучать в разнообразная форма, примечание, которое должно было звучать по всей длине, чтобы познакомить читателя с тем, что это за организм Биггера и окружающая среда, которая ежечасно воздействует на него.Двадцать или тридцать раз я пытался, но потерпел неудачу; Затем я утверждал, что если бы я не мог написать вступительную сцену, я бы начал с последующей сцены. Я сделал. Фактическое написание книги началось со сцены в бильярдной. Теперь о записи. В течение тех лет, когда я встречался со всеми этими Большими Томасами, этими разновидностями Больших Томасов, я сознательно не собирал материала, чтобы написать о них; Я не вел записи их высказываний и поступков. Их действия просто произвели впечатление на мои чувства, когда я жил изо дня в день, впечатления, которые кристаллизовались и сгущались в кластеры и конфигурации памяти, отношений, настроений, идей.А эти субъективные состояния, в свою очередь, автоматически откладывались где-то во мне. Я даже не знал об этом процессе. Но, взволнованный книгой, которую я поставил перед собой написать, под воздействием эмоционального стресса, эти вещи взлетали вверх, запутывались, сливались, связывались узлами, развлекая меня явным разнообразием и мощью их смысла и многозначительности. Помня об этой теме, в настроении, почти схожем с молитвой, я отдал себя рассказу. Стремясь запечатлеть какую-то фазу жизни Большого, которая не приходила мне в голову, я записывал как можно больше.Затем я перечитывал ее снова и снова, добавляя каждый раз слово, фразу, предложение, пока не почувствовал, что уловил все оттенки реальности, которые я смутно ощущал там. С каждым из этих перечитываний и переписываний мне казалось, что я собираю факты и аспекты, которые пытались ускользнуть. Это был акт концентрации, попытки удержать в центре внимания весь тот сбивающий с толку массив фактов, которые наука, политика, опыт, память и воображение навязывали мне. А затем, когда я писал, под действием эмоций возникали новые захватывающие отношения, объединяющие и превращающие инопланетные факты в известную и ощутимую правду.Это было глубокое развлечение в работе: почувствовать в своем теле, что я продвигаюсь к новым областям чувств, странным ориентирам эмоций, судорогам на чужой земле, налаживая новые отношения восприятия, создавая новые и — до той самой доли секунды времени! — неслыханные и непонятные эффекты со словами. Это оказало на меня бодрящее и тонизирующее воздействие; мои чувства будут напрягаться и искать все больше и больше таких отношений; у меня поднималась температура, пока я работал. Это письмо, как я это чувствую, своего рода значительная жизнь. Первый черновик романа был написан за четыре месяца, и насчитывал около 576 страниц. Как человек встает по утрам, чтобы рыть канавы для хлеба, так и я работал каждый день. Я думал о каком-то абстрактном принципе поведения Биггера, и тут же мой разум превращал его в какое-то действие, которое я видел в исполнении Биггера, действие, которое, как я надеялся, будет достаточно знакомо американскому читателю, чтобы заслужить его доверие. Но при написании сцены за сценой я руководствовался только одним критерием: говорить правду такой, какой я ее видел и чувствовал.То есть, чтобы воплотить в словах некоторые идеи, полученные из моей жизни, в форме действия, сцены и диалога. Если бы сцена казалась мне невероятной, я бы не стал ее рвать, а спросил себя: «Достаточно ли она раскрывает того, что я чувствую, чтобы стоять, несмотря на ее нереальность?» Если я чувствовал, что это так, он стоял. Если я чувствовал, что это не так, я вырывал его. Степень нравственности в моем письме зависела от степени прочувствованной жизни и правды, которую я мог изложить на печатной странице. Например, есть сцена в Native Son , где Биггер стоит в камере с негром-проповедником, Яном, Максом, государственным прокурором, мистером.Далтон, миссис Далтон, мать Биггера, его брат, его сестра, Эл, Гас и Джек. Когда я писал эту сцену, я знал, что маловероятно, что такому количеству людей когда-либо позволят войти в камеру убийцы. Но я хотел, чтобы люди в этой камере вызвали у Большого человека важный эмоциональный отклик. И так сцена стояла. Я чувствовал, что то, что я хотел, чтобы эта сцена сказала читателю, на важнее, чем ее поверхностная реальность или правдоподобие . Всегда, когда я писал, я был и читателем, и писателем, и задумал действие, и ценило его.Я старался писать так, чтобы в одно и то же время объективные и субъективные аспекты жизни Биггера оказались в фокусе прозы. И всегда я пытался изобразить , , , изобразить , а не просто рассказать историю. Если что-то было холодным, я старался, чтобы считыватель чувствовал себя холодным , а не просто рассказывал об этом. Писая таким образом, я иногда счел необходимым использовать технику потока сознания, затем перейти к внутреннему монологу, спуститься к прямому воспроизведению состояния сна, а затем к фактическому изображению того, что Большее говорил, делал и чувствовал.Тогда я обнаружил, что невозможно сказать то, что я хотел сказать, не вмешиваясь и не говоря прямо сам; но при этом я всегда старался сохранить настроение истории, объясняя все только в терминах жизни Биггера и, если возможно, в ритмах мысли Биггера (хотя это были бы мои слова). Опять же, в других случаях, под видом речи адвоката и газетных статей, или с точки зрения того, что Биггер мог услышать или увидеть издалека, я рассказывал о том, что другие говорили и думали о нем.Но всегда, от начала до конца, я пытался изобразить историю Большого, страх Большого, полет Большого и судьбу Большого. Я писал с убеждением (я не знаю, правильно это или неправильно; я знаю только, что я по темпераменту склонен так себя чувствовать), что основная тяжесть любой серьезной художественной литературы почти полностью состоит из судьбы персонажей и предметы, социальные, политические и личные, этой судьбы персонажа. Когда я писал, я почти бессознательно следовал многим принципам романа, которые при чтении романов других писателей заставили меня почувствовать, что они необходимы для создания хорошо построенной книги.По большей части роман представлен в настоящем; Я хотел, чтобы читатель почувствовал, что история Биггера происходит , теперь , как пьеса на сцене или фильм, разворачивающийся на экране. Действие следует за действием, как в поединке за призовой фонд. По возможности я рассказывал о жизни Биггера крупным планом, в замедленной съемке, давая ощущение зернистости с течением времени. У меня давно было ощущение, что это лучший способ «заключить» разум читателя в новый мир, стереть всю реальность, кроме той, которую я ему давал. Опять же, насколько мог, я ограничил роман тем, что Биггер видел и чувствовал, пределами его чувств и мыслей, даже когда я передавал читателю на больше, чем на . У меня было представление, что такая манера обработки дает более острый эффект, более острое ощущение персонажа, его особый тип существа и сознания. Во всем есть только одна точка зрения: большая. Я чувствовал, что это тоже создает более богатую иллюзию реальности. Я старался держаться подальше от рассказа, поскольку хотел, чтобы читатель почувствовал, что между ним и Биггером нет ничего; что эта история была особой премьерой , поставленной в его собственном частном театре. Я держал сцены долгими, заставлял как можно больше происходить за короткий промежуток времени; Я чувствовал, что все это сделано для большей плотности и богатства эффекта. Подобным образом я старался сохранить единое ощущение фона на протяжении всей истории; фон, конечно, изменился бы, но я всегда старался держать перед глазами читателя те силы и элементы, против которых боролся Биггер. И поскольку я ограничился воспроизведением только того, что Биггер видел и чувствовал, я не придал большей реальности другим персонажам, чем то, что видел сам Биггер. Это, честно говоря, все, что я могу описать в книге. Если бы я попытался объяснить сцены и персонажей, объяснить, почему определенные сцены были написаны определенным образом, я бы расширил факты, чтобы они были приятно понятными. Все остальное в книге возникло из-за моей реакции на материал, и любой честный читатель знает обо всем остальном в книге не меньше меня; то есть, если, читая, он готов позволить своим эмоциям и воображению стать под влиянием материалов так же, как и я.Как я уже писал, по той или иной причине один образ, символ, персонаж, сцена, настроение, чувство вызывали свою противоположность, свою параллель, свою дополняющую и свою ироническую копию. Почему? Я не знаю. Моим эмоциям и воображению нравится работать именно так. Можно объяснить столько-то всего жизни, и не более того. По крайней мере, пока. Когда был готов первый черновик, я обнаружил, что не могу закончить книгу удовлетворительно. В первом наброске у меня был Большой удар по электрическому стулу; но я чувствовал, что для одного романа достаточно двух убийств.Я вырезал финальную сцену и вернулся, чтобы беспокоиться о начале. Мне не повезло. Книга была закончена наполовину, а начальная и заключительная сцены не написаны. И вот однажды ночью в отчаянии — надеюсь, я не раскрою скрытые секреты своего ремесла! — Я выскользнул и взял бутылку. С его помощью я начал вспоминать многие вещи, которые раньше не мог вспомнить. Одна из них заключалась в том, что Чикаго наводнили крысы. Я вспомнил, что видел много крыс на улицах, слышал и читал о негритянских детях, которых крысы кусали в их кроватях.Сначала я отверг идею о том, что Биггер будет сражаться с крысой в своей комнате; Я боялся, что крыса «проглотит» сцену. Но крыса не оставила меня; он представлялся во многих привлекательных обличьях. Так что, предостерегая себя от того, чтобы сцена с крысой раскрывала только , больше, его семью, их маленькую комнатку и их отношения, я позволил крысе войти, и он сделал свое дело. Многие сцены были вырваны, когда я переделывал книгу. Простое перечитывание того, что я написал, натолкнуло меня на мысль о возможности развития тем, на которые только намекали в первом варианте.Например, вся тема вины, которая проходит через Native Son , была вплетена в после того, как был написан первый черновик. Наконец-то я понял, как закончить книгу; Я закончил это так же, как начал, показывая, что Биггер опасно живет, берет свою жизнь в свои руки, принимает то, что жизнь сделала его. Адвокат, Макс, был помещен в камеру Биггера в конце романа, чтобы зафиксировать моральный — или то, что I считал моралью — ужасом негритянской жизни в Соединенных Штатах. Написание Native Son было для меня захватывающим, увлекательным и даже романтическим опытом. С учетом того, что я узнал при написании этой книги, со всеми ее недостатками, недостатками, со всеми ее нереализованными возможностями, я начинаю новый роман, на этот раз о статусе женщин в современном американском обществе. Эта книга тоже восходит к моему детству, так же как и Большой, потому что, пока я откладывал впечатления от Большого, я откладывал впечатления о многих других вещах, которые заставляли меня думать и удивляться.Какой-то опыт зажжет где-то глубоко во мне тлеющие угли новых огней, и я снова пойду писать еще один роман. Хорошо жить, когда чувствуешь, что подобное случится с ним. Жизни становится достаточно для жизни; награды за жизнь находятся в жизни. |